— Нужно заглянуть в офис до того, как мы поедем в «Портильо», — ответил он, хватая меня за плечо и увлекая за собой.
— Подожди, — возразил я, высвобождаясь, так что ему пришлось повернуться ко мне лицом.
— Что?
— Думаешь, кто-то действительно пытается убить тебя и кого-то еще?
— Не меня, но Делани напуган, потому что из нас шестерых, кто был с Лохлином в ту ночь, когда он слетел с катушек, Лэрд и Риган оба погибли в дорожных происшествиях за последние пять месяцев.
— Ладно, но кто такой этот Лохлин?
— Клянусь, я все объясню в офисе.
— Тогда едем прямо сейчас.
Ян мне ухмыльнулся.
— Ты же понял, что я пытаюсь вытащить нас отсюда, верно?
Я сердито посмотрел на него, и он открыл рот, чтобы сказать что-то в свою защиту.
— Ян, — позвала его Данита.
Он отвернулся от меня и ждал, пока она окажется рядом с ним.
— Прежде чем ты уйдешь, можешь дать мне свой номер телефона? Я бы с удовольствием выпила с тобой и наверстала упущенное.
Его прищур заставил бы меня улыбнуться, но я прикусил внутреннюю сторону щеки, чтобы сдержаться.
— Зачем? Нам нечего наверстывать.
— Я бы… — ее дыхание сбилось, как будто она нервничала, — …была очень рада увидеться с тобой.
Яну потребовалась секунда, чтобы понять, что она с ним флиртует. Обычно он соображал быстрее, но сейчас у него на уме была куча всякой ерунды.
— О, я не могу, — сообщил он ей. — Собственно говоря, я помолвлен.
— Помолвлен? — переспросила она, переводя взгляд с меня на него и обратно.
— Да. Я сделал предложение, ответ был «да». Нам просто нужно выбрать время, чтобы довести дело до конца.
— Ты собираешься вступить в брак? — Она была ошеломлена, если судить по ее тону и тому, как широко распахнулись ее глаза.
— Да, — сказал Ян, переводя взгляд с нее на меня. — Побудь здесь, а я пойду попрощаюсь с Роуз и ее мамой.
— Конечно.
Он быстро ушел, и я остался наедине с Данитой.
— Он собирается вступить в брак с тобой? — осторожно уточнила она.
Обычно я бы промолчал, но я слишком гордился тем, что Ян был моим.
— Да, рано или поздно.
Я смотрел, как Данита переваривает эту новость, видел, как она нахмурила брови, плотно сжала губы, ее взгляд стал пустым, а выражение лица отсутствующим, как бывает у людей, когда они полностью погружены в свои мысли и ни на что больше не реагируют. Через несколько мгновений она вернулась, ее взгляд сфокусировался на мне.
Данита прочистила горло.
— Извини. Я просто удивилась.
Я кивнул.
— Не знала, что он… и Ян не… в смысле, у меня всегда был некий стереотип о том, как выглядят и ведут себя геи, — призналась она, явно взволнованная, судя по румянцу на ее щеках и тому, как она взмахивала руками, пока говорила.
— Разумеется.
Она махнула рукой в мою сторону.
— Ты совсем не похож на гея.
Я пожал плечами.
— Гей — это же не какой-то определенный тип людей.
— Нет, я знаю, — ответила Данита почти сердито. Но, думаю, злилась она больше на себя, а не на ситуацию. — Я… но ты же понимаешь, что я имею в виду… что я пытаюсь сказать.
Я негромко кашлянул.
— Думаю, мы вернулись к тем стереотипам, о которых ты говорила.
— Да, — согласилась она, быстро втягивая воздух. — Да.
Некоторые люди не воспользовались бы моментом и вообще не стали бы заниматься самоанализом, так что было очень грустно, что я не смогу узнать ее получше из-за того, как она поступила с Яном и что это ненароком чуть не стоило ему жизни.
— Он любит тебя?
— Да.
— Значит, ему нравится быть с тобой, — сказала она, и моего подтверждения очевидно не требовалось. — Так вот почему… в смысле, может быть, именно поэтому он и не захотел меня. Может быть, именно поэтому у нас никогда не заходило дальше поцелуев.
Данита, должно быть, не отдавала отчет, что многие стояли ближе, чем она предполагала, гостиная была не такой уж большой, иначе никогда бы не позволила себе подобного признания. Стоило этим словам сорваться с ее губ, как я поднял брови — еще до того, как посмотрел направо, а затем налево, — и в ту же секунду Данита поняла, что она сказала, а затем быстро поднесла руку ко рту, прикрывая его, как будто это помогло бы.
Оделл ахнул у меня за спиной.
— Погоди. Что?
Я повернулся, чтобы посмотреть на него, а он — на меня. Я разглядел в его взгляде новую боль, предательство и много гнева.
— Мать его, он должен был сказать.
Но Яну казалось, что самой этой мысли достаточно, чтобы понести наказание. Он планировал соблазнить жену своего брата, и чувство вины за это было равносильно тому, как если бы он совершил подобный поступок. Я знал его, знал, как устроен его мозг, именно поэтому он молча принял вынесенный ему приговор.