— Бросаться под град пуль! — Джосуэ отпрянул, он в бешенстве размахивал руками, широко раскрыв глаза. Смотрелось довольно мило.
— Град? — переспросил я. — Серьезно?
— О, боже правый, ты цепляешься к словам в такой момент?
Я словно кролика сердитого увидел.
— Прости, прости.
Джосуэ снова бросился в мои объятия, а я похлопал его по спине, когда он прилип ко мне так, словно это он чуть не умер.
— Карты не говорили, что тебе жить надоело. Может, перед сном еще раз раскинем?
Нет. Боже, только не это.
— Послушай…
— Но сначала я должен сделать расклад для Киркланда, я обещал.
Я глянул поверх его головы в комнату, где оба патрульных мотали головами.
— Думаю, они не будут против, если ты забьешь на это.
Когда Джосуэ обернулся, патрульные перестали мотать головами и расплылись в улыбке. Похоже, ни один из них не хотел ранить чувства певца.
— Эй, — произнес я, пытаясь вернуть его внимание.
Большие ясные глаза Хесса снова смотрели на меня.
— У тебя есть теплое пальто?
Он посмотрел в упор.
— Зачем?
— Ты думаешь, самое страшное — когда пули свистят над головой? Подожди. Ты еще не видел зимы в Чикаго!
— Там что, бывает холодно?
Я мысленно сделал пометку купить ему зимний комбинезон.
ГЛАВА 12
На следующее утро, ни свет ни заря, я прихватил свои сумки и несколько сумок Хесса и закинул их в багажник такси, на котором мы с Джосуэ отправились в Международный аэропорт Мак-Карран.
Во время полета домой Джосуэ болтал не переставая. К полудню мы уже были в Чикаго.
— Почему не попросил меня заткнуться? — спросил он, пока мы поднимались на лифте в офис.
— Мне приятно твое общество, — признался я. — В любом случае я не собирался спать, а теперь узнал о миале15 и обии16 и их различии; о твоих родителях, как они познакомились, как сильно любили тебя, как им было неважно, что ты гей, и верили они во вкусную еду и светлую магию.
Он лучезарно улыбнулся.
— А ты отличный слушатель.
— Стараюсь.
Поднявшись наверх, я оставил Джосуэ в конференц-зале с пепси и обещанием вскоре пообедать, а сам направился к своему столу. Времени даже не было присесть и поискать мышку — вечно она пропадала, потому что кто-то без конца ее одалживал —Кейдж, приоткрыв дверь своего кабинета, выглянул и позвал меня.
В кабинете, больше похожем на стеклянный аквариум с жалюзи для защиты от любопытных глаз, помимо Кейджа я обнаружил еще четырех незнакомцев.
— Джонс, — произнес Кейдж так, словно устал и в тоже время чем-то недоволен. — Присаживайся.
Я плюхнулся на диван, поскольку кресло, в которое я обычно садился, то самое, что стояло перед огромным столом с вишневой столешницей, покрытой стеклом, было занято.
— Это агенты ФБР. Сегодня утром они поделились некоторой информацией. Которую я, в свою очередь, должен передать тебе.
— Да, сэр.
Он зажмурился, словно от боли, и у меня перехватило дыхание. Потому что я сразу все, блядь, понял.
— ФБР перевозило Крейга Хартли из тюрьмы строгого режима во Флоренсе две недели назад, им нужно было уточнить местоположение останков пяти женщин, которых убил один из его последователей, Эдвард Беллами. Беллами обещал все рассказать только лично Хартли.
Меня будто исподтишка в бассейн столкнули. Вот ты стоишь, разговариваешь, смеешься, а в следующий момент уже тонешь, и пока сориентируешься и оттолкнешься, чтобы вынырнуть на поверхность за глотком воздуха, кажется, время тянется мучительно долго.
— Да, сэр, — прохрипел я. Голос пропал.
Кейдж глубоко вдохнул.
— Во время перевозки, когда Хартли находился под контролем ФБР, больше никто не был задействован или вовлечен, ни Федеральное бюро тюрем, ни Министерство юстиции… он сбежал.
Именно бюро упустило Хартли, Кейдж прямым текстом озвучил данный факт. Он хотел, чтобы я знал: наши люди — служба маршалов — меня никоим образом не подводили.
Но этого было мало.
Хартли снова на свободе — расхаживал где-то, мог заявиться ко мне домой.
Неудивительно, что меня бросило в дрожь. И как бы я ни пытался, унять ее не мог. Одни мысли о руках Хартли на моей коже чего стоили. Чувствовать его дыхание, видеть его лицо, смотреть прямо в его кошачьи зеленые глаза… меня замутило.
— Иди, — приказал Кейдж.
Я вылетел из кабинета, пронесся через весь отдел, не сказав никому ни слова и никого не замечая на пути в туалет. Все было как в тумане, пока я не добрался до места назначения, ворвался в кабинку, и меня вырвало желчью и несвежим кофе — больше в желудке ничего не оказалось.