Иногда возле соседнего подъезда останавливался микроавтобус, из которого начинали сыпаться люди в черной униформе, касках и с автоматами. Через минуту, на третьем этаже слышался стук, при котором сотрясался весь дом, затем грохот выбитой двери, короткая перестрелка, и наконец, пару-тройку человек выводили в наручниках в позе зю. Временами случался пожар, тогда округу оглашал вой сирен пожарных машин. Иногда появлялась карета скорой помощи. В общем, жизнь била ключом, но почему-то обходила наших персонажей стороной. Все так же в окно заглядывал хмурый пасмурный день, а на противоположной стороне улицы ярко светило солнце, освещая фасад дорогого особняка. К кованым чугунным воротам беспрестанно подъезжали то четверка лошадей запряженных в карету, то просто двуколка с одним седоком, иногда особняк посещали всадники. Разнообразили пейзаж дорогие авто из разных времен с пассажирами, состоящих в основном из прекрасных дам и их элегантных кавалеров.
Старушки, как и постояльцы явочной квартиры, на это никак не реагировали – они жили в своем мирке, очерченным двором пятиэтажки. Но одному человеку все-таки было дано заглядывать за границы определенного пространства, которым являлся Торчок. Благодаря измененному сознанию он мысленно преодолевал материальные препятствия и видел то, что не могли ощутить наши персонажи. Он заглядывал в особняк напротив, в квартиру, куда постоянно наведывался ОМОН, другие помещения, здания, и даже страны. Об увиденном наркоман делился с квартирантами, когда им становилось совсем уж тоскливо. Тогда время, проведенное за игрой и выпивкой, разнообразилось обсуждением и комментариями о коллизиях человеческих судеб.
А когда у соседей по диагонали на втором этаже начинали звучать характерные звуки страстного интима – это было целое событие. Наркоман, гнусно ухмылялся, и, причмокивая губами, пуская слюни, смаковал подробности вслух. Его постояльцы с завистью качали головами, и мысленно примеряли для себя роль любовника, который усердно трудился за стеной. Однажды Торчку был задан всех интересующий вопрос, кто же является Создателем этих сцен, как был дан ответ, повергший в ступор даже таких прожженных циников как наши герои. Это оказалась женщина средних лет, до сих пор сохранившая девственность, страдающая набором жутких комплексов, и посредством графомании выражающая свои сексуальные фантазии.
Еще достоинством нарка была ментальная связь с Создателем. Но в последнее время она, увы, совершенно не прослеживалась.
В общем, наркоман был прорицателем и сказителем на данном пятачке размером в шесть квадратных метров.
Вдруг, через потеки на стекле стал пробиваться солнечный свет. Точило как-то посерел лицом и потер рукой левую сторону впалой груди:
- Убьют меня сегодня.
Кувалда вытаращил на подельника глаза:
- Чего это ты? Вот смотри, солнце выглянуло, выходит, Создатель о нас вспомнил!
Точило недобро сощурил правый глаз:
- Вот он меня и убьет.
Но Кувалда не унимался, ему совершенно не хотелось остаться без опытного напарника:
- Ну, ты что! Мы же на дело даже не выходили, вот Охотник придет и все будет чики-пуки.
- Хотелось бы, - прохрипел Точило, наливая в стопку паленой водки, и махом ее выпивая. – Эй, Торчок, слышь, какое настроение у нашего Создателя?
Наркоман вяло махнул рукой и блаженно протянул:
- Не-е, это Создательница.
Квартиранты пристально уставились на доморощенного оракула.
- Баба что ли? Вот так повезло, - Свист скривился как от зубной боли. – Не люблю я этих писательниц, у них все мужики или идиоты, или подонки, а еще козлы, кобели и импотенты.
Точило с иронией посмотрел на собутыльника:
- Интересно, а к какой твари ты себя причисляешь? Ну, то, что ты не идиот, это точно.
У Кувалды, хоть и со скрипом, все же сложилась логическая цепочка, и он по-жеребячьи заржал.
Свист обиженно поджал губы и с тоской уставился на бутылку.
В это время на улице послышался женский щебет, не похожий на бормотание ни бабы Нюры, ни Зинаиды Петровны. Подельники настороженно переглянулись между собой. Кувалда сорвался с места и подскочил к окну. Не особо высовываясь, тихо присвистнул, выкатывая глаза.
Точило просеменил через кухню и встал рядом. А Свист, который сидел спиной к подоконнику, вывернулся и тоже выглянул.
С бабульками разговаривала сногсшибательная фигуристая блондинка, с огромными голубыми глазами, пухлыми ярко-алыми губками, вздернутым носиком – ну вылитая Мэрилин Монро. На ней был короткий красного цвета, небрежно распахнутый плащ, под которым желтый топ с глубоким декольте обтягивал тугую грудь, и красная мини-юбка. Образ завершали длинные ноги с крутыми бедрами в туфлях на высоченной шпильке.
Девушка, ведя диалог с местным информационным центром, пару раз устремила взор своих прекрасных глаз в сторону вышеупомянутого окна, пытаясь что-то разглядеть за пыльным стеклом, которое предательски отражало солнечный свет, и не давало никакого ответа.
Бабки оказались довольно вредные и неохотно поддерживали разговор, со скрипом выдавая нужную информацию. Устав с ними препираться, девушка решила действовать.
В это время постояльцы «нехорошей квартиры» про себя смаковали прелести блондинки. Но тут некстати, затихшая было муха, в очередной раз сорвалась с вершины мира и истерично забилась головой о преграду. Свист со злостью прихлопнул ее ладонью:
- Достала, б… . - Насекомое, наконец-то избавленное от бесконечных бесперспективных потуг обрести свободу, упало на подоконник, с укором подняв лапки вверх.
Кувалда, не в силах оторвать глаз от видения в красном, с восхищением выдохнул:
- Я бы ей вдул!
Точило, по-стариковски покхекивая, согласно закивал головой, поддерживая напарника.
Девушка за окном решительно метнулась в проем подъезда. Как и ожидалось, гулко хлопнула дверь. Ее хлипкая родственница, закрывающая вход в квартиру, хоть и являлась видимой преградой, звуконепроницаемостью не отличалась. Явственно процокали каблучки, отсчитав семь ступенек. Наши квартиранты затаили дыхание, прислушиваясь, куда будет держать путь небесное создание, но последующих звуков удаляющихся шагов не последовало.