Подъезжая на осле к Кесарии, на восходе солнечном, и увидев вдали, между холмами, темно-синюю полосу моря, вспомнил, может быть, Павел, бывшее ему в Коринфе, видение Рима,[52] когда на перепутье между Востоком и Западом, прошлым и будущим, в городе «между двумя морями», bimaris,[53] глядя с высоты Акрокоринфа на два моря — на две дали («Я пошлю тебя далеко к язычникам»), — он писал в Рим: «С давних лет имея желание прийти к вам, — как только предприму путь в Испанию, — приду» (Рим. 15, 23–28).
Первое слово Господне к Павлу, на пути в Дамаск: «Я пошлю тебя… к язычникам» (Д. А. 26, 17), — будет и первым словом самого Павла в Риме: «Спасение Божие послано язычникам» (Д. А. 28, 28). Только здесь, в Риме, сделается Павел в полном смысле «Апостолом-язычником».
«По прошествии двух лет, поступил на место Феликса Порций Фест и, в угоду Иудеям, оставил Павла в узах» (Д. А. 24, 27). «Когда же Фест предложил ему идти на суд в Иерусалим, Павел сказал: „Я стою перед судом Кесаревым… Иудеев я ничем не обидел… ибо, если я не прав и сделал что-нибудь достойное смерти, то не отказываюсь умереть; а если того нет, в чем они обвиняют меня, то никто не может меня выдать им. Требую суда Кесарева“» (Д. А. 25, 9 — 11).
Фест решил исполнить требование Павла и послать его в Рим. «Когда решено было плыть нам в Италию, то отдали Павла… сотнику Августова полка, Юлию» (Д. А. 26, 32; 27, 1).
Было три апостольских путешествия Павла, на свободе, а это, четвертое, — в цепях. Но, вечный узник Духа, возвестит Он миру и в цепях свободу.
Кажется, раннею весною 60 года, увидел Павел с большого Александрийского корабля «Диоскуры», около Партенопейского залива, давно желанный берег Италии (Д. А. 28, 11–13). Юлий проводил его до Рима, откуда братья Римской общины вышли к нему навстречу, по Аппиевой дороге, к Трем гостиницам, Tres Tabernae, а затем Юлий отвел Павла в преторианский лагерь, castra praetoriana, у Номентанской дороги, via Nomentana, и передал узника префекту претории, Афранию Бурру, человеку благородному, сделавшемуся, может быть, покровителем Павла и искупившему через два года горькою смертью желание сделать добро в «царстве Зверя» — Нерона.[54]
Павел, заключенный, в ожидании суда, под «военную стражу», custodia militaris, прикован был легкой, снимавшейся иногда, цепью к преторианскому воину-фрументарию[55] и получил позволение жить в нанятом им от себя помещении, — тоже, конечно, особая милость (Д. А. 28, 23, 30).
Римская община основана была около 49 года, при кесаре Клавдии, учениками Петра и Иакова, иудео-христианами, помимо Павла:[56] вот, вероятно, почему «Деяния» не упоминают ни словом об этой, по духу, должно быть, Павлу враждебной общине.
Дня через три по прибытии он призвал к себе в гостиницу «старейшин», hakamim, Римской общины[57] и сказал им: «Мужи братия! не сделав ничего против народа (Иудейского) и отеческих обычаев (Закона), я, в узах, из Иерусалима предан в руки Римлян. Они же, судив меня, хотели освободить, потому что нет во мне никакой вины, достойной смерти. Но так как Иудеи воспротивились тому, то я принужден был потребовать суда у кесаря. Вот почему я и призвал вас, чтобы увидеться и поговорить с вами, ибо за надежду Израилеву обложен я этими узами». Они же сказали ему: «Мы ни писем не получали о тебе из Иудеи, ни из приходящих братьев никто не извещал (нас) о тебе и не говорил ничего худого. Впрочем, хотелось бы нам слышать от тебя (самого), что ты думаешь, ибо мы знаем, что об этом учении везде спорят» (Д. А. 28, 17–22).
Споры эти, «пререкания», — все та же «великая распря» между Законом и свободой, Петром и Павлом. «Вот лежит Сей (младенец Иисус) на падение и на восстание многих в Израиле, и в пререкаемое знамение», seméion antilegómenou (Лк. 2, 34). «Знамение» это — Павел, так же как сам Иисус.
«И назначив ему день, многие (опять) пришли к нему в гостиницу, и он, с утра до вечера, говорил им о царствии Божием, приводя свидетельства… об Иисусе из Закона… и пророков. И одни убеждались… а другие не верили. Будучи же не согласны между собою, они (уже) уходили, когда Павел сказал им: хорошо предрек Дух Святой отцам нашим через пророка Исайю: „слухом услышите, и не уразумеете; и очами смотреть будете, и не увидите… Ибо огрубело сердце людей сих, так что ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами… и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их“. Итак, да будет вам известно, что спасение Божие послано язычникам: они и услышат» (Д. А. 28, 23–28).
«Не обратятся, чтобы Я исцелил их»: в этом страшном «чтобы», hina, — воля Божия к «ожесточению» Израиля («кого хочет, милует, а кого хочет, ожесточает, sklerynei») (Рим. 9, 18), — «власть горшечника над глиной», — Предопределение.
Место Бурра, казненного в 62 году, заняли двое префектов, Фений Руф и Тигеллин, палач Нерона.[58]
Царство Евменид уже наступало, но Павла не коснулось до времени. «И жил он целых два года, на своем иждивении, принимая всех приходивших к нему и благовествуя царство Божие, со всяким дерзновением, невозбранно» (Д. А. 28, 30–31).
Судя по свидетельству самого Павла: «Узы мои во Христе сделались известными всей претории» (Флп. 1, 13), — он начал проповедь язычникам обращением стороживших его преторианских воинов, а через них, должно быть, проник и «в дом Кесаря».[59] — «Приветствуют вас (Филиппийцев) все святые, а больше всех, — из кесарева дома» (Флп. 4, 22).
Были среди этих новообращенных, если верить позднейшим преданиям, и приближенные к Нерону, в том числе наложница его, Антея, и один из любимых сановников.[60]
Эти-то успехи и внушили Павлу надежду на оправдание: «Я ни в чем не буду посрамлен, но, при всяком дерзновении, возвеличится во мне Христос» (Флп. 1, 20). — «И избавит меня Господь от всякого зла и сохранит» (II Тим. 4, 18). — «Верно знаю, что останусь и пребуду (снова увижусь) со всеми вами… для вашей радости… при моем вторичном к вам (Филиппийцам) прибытии» (1, 24–25). — «Приготовь для меня помещение, ибо надеюсь, что, по молитвам вашим, я буду (снова) дарован вам», — пишет он к Филимону, брату Колосской общины (Флм. 1, 22).
Может быть, Рим был для Павла сначала только перепутьем по дороге в Испанию — на Крайний Запад, конец тогдашнего мира, orbis terrarum.[61]
«Как только предприму путь в Испанию, приду к вам, — пишет он Римской общине, еще из Коринфа, в 51–52 году, — ибо надеюсь, что, проходя, увижусь с вами, и что вы проводите меня туда, как скоро я наслаждусь общением с вами, хотя бы отчасти» (Рим. 15, 24).
Здесь только, в Риме, около 60 года, впервые узнав о возникновении Колосской общины, Павел по ней впервые узнает и о том, что дело его будет продолжаться и после, и помимо него; что Христианство уже родилось и стало на ноги. Маленький, захолустный городок, Колоссы, находился за древней столицей Востока, Эфесом, в глубине Фригии, близ города Апамеи-Кивота (kibotós, «Ковчег»), у подножия Арарата, на чьей вершине «остановился Ноев ковчег».[62]
Если «потоп» есть гибель первого мира, то, может быть, «Ноев ковчег», — корабль последних спасшихся людей первого человечества, — «уцелевшее малое семя» будущего мира. «Ты (Боже) даешь путь кораблю в море и безопасную стезю в волнах… ибо, в начале (мира), когда погибли гордые исполины, nephelim (люди допотопного мира), правимая Твоею рукою Надежда, прибегнув к ковчегу, сохранила… семя (человеческого) рода», — толкует «Книгу Еноха» Соломон (Прем. 14,3–6). «Лучшее племя людей обитало на вашей земле (до потопа), и вы произошли от его уцелевшего малого семени, perileiphthéntos spermatos brahéos», — говорит Саисский жрец Солону в «Тимее» («Атлантиде») Платона.[63]
52
В конце третьего апостольского путешествия Павла из Эфеса в Коринф, в зимние месяцы 51–52 года, при Луции Юнии Галлионе, проконсуле Ахайи, брате Сенеки Философа, «кротком», dulcis, как его называет Сенека. — Natur. quaest. IV. praef. — Statius. Silvae. II. 7, 3. — Weiss. III. 98 — 100.
54
Sveton. Tiber. 37. — Plin. Epist. X. 65. — Joseph. Ant. XVIII. 6, 7. — Philostrat. Soph. II. 32. I. — Lois Sebastien Le Nain de Tillemont. Histoire des empereurs et des autres princes qui ont regné durant les six premiers siècles de 1 église, des persecutions qu'ils ont faites aux chrétiens, de leurs guerres contre les Juifs, des illustres de leur temps. Paris: G. Robustel, 1690–1738. I. 702. — Ernest Renan. L'Antechrist. Paris: Caiman Lévy, 1924. P. 6.
60
«Magnus in officio Caesaris Neronis». — Acta Petri et Pauli. Constantin von Tischendorf, ed. Acta apost. apocr. 31, 80, 84. — Bibl. patr. maxim. T. II. Part. I. 67. — Hippol. Philosoph. IX. 12.
61
Сколько бы ни делалось и ни будет делаться попыток доказать историческую действительность путешествия Павла в Испанию, оно, вероятно, навсегда останется лишь сомнительной гипотезой. Главное доказательство и, в сущности, единственное, — два глухих намека в Посланиях Дионисия Коринфского: «…Павел, придя на крайний Запад, epi to térma tes dyseos» и в Canon. Muratori. Lin. 37: «Павел пошел из Города (Рима) в Испанию, Pauli ab Urbe ad Spaniam profecientis». Но эти два намека недостаточны. А между двумя несомненными свидетельствами самого Павла, в одном и том же, II Тим. — первым: «Я уже становлюсь жертвой… время моего отшествия настало… готовится мне венец» (мученический) (4, 6–8), — и вторым: «Я избавился от львиных челюстей» (4, 17), — между этими двумя свидетельствами нет места для путешествия в Испанию. Слишком также невероятно, чтобы Павел, говоря столь подробно и определенно, как Римл. 15, 22–24, о своем намерении идти в Испанию, мог совершенно умолчать об исполнении этого намерения; невероятно, чтобы и Лука или другой неизвестный творец Д. А. мог не упомянуть ни одним словом об этом путешествии. Weiss. II. 388. — Theodor von Zahn. Einleitung in das Neue Testament. Leipzig: Deichert, 1924. I. 451–454.
63
Plato. Timaeos. 24, a. — «Книгу Еноха» Павел, вероятно, читал; мог читать и «Тимея», и «Крития» — «Атлантиду» Платона, или, по крайней мере, мог слышать о ней от неоплатоников и орфиков.