Император, преисполненный искреннего желания доставить своему народу счастье, сохранять нерушимо законы и постановления Империи и водворить повсюду правосудие, вступил с Зубовым в спор, который длился около получаса и который, в конце концов, принял бурный характер. В это время те из заговорщиков, которые слишком много выпили шампанского, стали выражать нетерпение, тогда как Император в свою очередь говорил все громче и сильно начал жестикулировать. В это время шталмейстер граф Николай Зубов, человек громадного роста и необыкновенной силы, будучи совершенно пьян, ударил Павла по руке и сказал; «Что ты так кричишь!»
При этом оскорблении Император С негодованием оттолкнул левую руку Зубова, на что последний, сжимая в кулаке массивную золотую табакерку, со всего размаху нанес правой рукой удар в левый висок Императора, вследствие чего тот без чувств повалился на пол. В ту же минуту француз-камердинер Зубова вскочил с ногами на живот Императора, а Скарятин,[191] офицер Измайловского полка, сняв висевший над кроватью собственный шарф Императора, задушил его им. Таким образом его прикончили.
На основании другой версии, Зубов, будучи сильно пьян, будто бы запустил пальцы в табакерку, которую Павел держал в руках. Тогда Император первый ударил Зубова и таким образом сам начал ссору. Зубов будто бы выхватил табакерку из рук Императора и сильным ударом сшиб его с ног. Но это едва ли правдоподобно, если принять во внимание, что Павел выскочил прямо из кровати и хотел скрыться. Как бы то ни было, во всяком случае несомненно, что табакерка играла в этом событии известную роль.
Итак, произнесенные Паленом за ужином слова «qu'il faut соm-mencer par casser les oeufs»[192] не были забыты и, увы, приведены в исполнение.
Называли имена некоторых лиц, которые выказали при этом случае много жестокости, даже зверства, желая выместить полученные от Императора оскорбления на безжизненном его теле, так что докторам и гримерам было нелегко привести тело в такой вид, чтобы можно было выставить его для поклонения, согласно существующим обычаям. Я видел покойного Императора, лежащего в гробу.[193] На лице его, несмотря на старательную гримировку, видны были черные и синие пятна. Его треугольная шляпа была так надвинута на голову, чтобы по возможности скрыть левый глаз и висок, которые были зашиблены.
Так умер 12 марта 1801 года один из Государей, о котором история говорит, что он был преисполнен многих добродетелей, отличался неутомимой деятельностью, любил порядок и справедливость, был добр и искренно набожен. В день своей Коронации он опубликовал акт, устанавливающий порядок престолонаследия в России. Земледелие, промышленность, торговля, искусства и науки имели в нем надежного покровителя. Для насаждения образования и воспитания он основал в Дерпте университет, в Петербурге — училище для военных сирот (Павловский корпус). Для женщин: Институт ордена Св. Екатерины и учреждения ведомства Императрицы Марии.
Отвратительно упоминать об именах убийц, отличавшихся своим зверством во время этой катастрофы. Я могу только присовокупить, что большинство из них я знал до момента их кончины, которая у многих представляла ужасную нравственную агонию в связи с самыми жестокими телесными муками.
Да будет благословенна благодетельная Десница Провидения, сохранившая меня от всякого соучастия в этом страшном злодеянии!
Возвращаюсь теперь к трагическим происшествиям 12 марта 1801 года.
Как только обер-шталмейстер Сергей Ильич Муханов, состоявший при особе Императрицы Марии Фёдоровны, узнал о том, что случилось, он поспешно разбудил графиню Ливен, старшую статс-даму и воспитательницу Августейших детей, ближайшего и доверенного друга Императрицы, особу большого ума и твердого характера, одаренную почти мужской энергией.
Графиня Ливен отправилась в опочивальню Ее Величества. Было два часа пополуночи. Государыня вздрогнула и спросила: «Кто там?» — «Это я, Ваше Величество!» — «О! — сказала Императрица, — я уверена, что Александра[194] умерла». — «Нет, Государыня, не она…» — «О! Так это Император!..»
При этих словах Императрица стремительно поднялась с постели и как была, без башмаков и чулков, бросилась к двери, ведущей в кабинет Императора, служивший ему и спальней. Графиня Ливен имела только время набросить салоп на плечи Ее Величества.
Между спальнями Императора и Императрицы была комната с особым входом и внутренней лестницей. Сюда введен был пикет семеновцев, чтобы не допускать никого в кабинет Императора с этой стороны. Этот пикет находился под командой моего двоюродного брата, капитана Александра Волкова, офицера, лично известного Императрице и пользовавшегося особым ее покровительством.
191
Скарятин Яков Фёдорович (1776–1850) — штабс-капитан Измайловского полка, в 1807 году вышел в отставку в чине полковника.
193
Говорят (из достоверного источника), что, когда Дипломатический корпус был допущен к телу, французский посол, проходя, нагнулся над гробом и, задев рукой за галстук Императора, обнаружил красный след вокруг шеи, сделанный шарфом, —
194
Великая Княгиня Александра Павловна, супруга эрцгерцога Иосифа, Палатина Венгерского. —