Я зашел в автобус. Он полупустой. Вечерние краски сгустили тени и вытянули лица пассажиров. Солнце разлилось коньяком по окнам и людям. В автобусе и ярко и темно, все как будто подчинено неловкой кисти пьяного художника, где заканчивается свет и начинается тень, не скажет никто. При этом тепло солнечного света наполняло машину и убаюкивало. А вечерний ветерок, врывающийся сквозь открытые окна, вносил свою неповторимую лепту. После залитого заходящим солнцем тротуара тут было внезапно безмятежно. В голове роились мысли, я снова и снова прокручивал недавний скандал со своим увольнением и предстоящее банкротство.
Кондуктор устало протянула билет. Я прошел глубже, словно погружаясь в неизведанное. Кого ты тут встретишь, маньяка или свою любовь, хотя, в сущности, между ними нет разницы.
Разглядывая лица пассажиров, и выбирая с кем сесть, я увидел его. Столько лет прошло, наверное, пять или десять, а он совсем не изменился. Та же борода и усы, взгляд и руки. Одежда только на нем ветхая, наверное, возвращается с дачи. Он же все время хвалился своими «винодельческими угодьями». Я опускаюсь рядом. Он меня не узнал, прокатилась по телу волна облегчения, хотя бояться-то мне его не из-за чего. Но отвращение, злоба и страх так и клокочут во мне. В голове проносятся образы прошлого, вспоминания о былых провалах и злоключениях. От этого на душе совсем становиться тоскливо.
Я старательно не смотрю в его строну, за окном проплывает город. Я гоню дурные мысли, но получается плохо. Текущие проблемы, а теперь еще и призраки прошлого не дают мне покоя.
Тем временем от городских окраин мы приближаемся к центру города. Памятники и площадь. Его остановка. Он, кряхтя, направляется к выходу, за собой тащит огромные авоськи. В голове что-то замыкает, мне нужно выйти с ним, вот только зачем. Что я ему скажу?
– Алексей Иванович, добрый день! – робко начинаю я.
Он смотрит на меня внимательно и озадаченно. Я для него по-прежнему незнакомец.
– Что вам нужно, молодой человек?
– Вы меня, наверное, не узнали. Вы были мои преподавателем в университете, – неуверенно продолжаю я. – Павел Аминов, – и чего я не отцеплюсь от него….
Тем временем у него в глазах промелькнула искра мысли, промелькнула и тут же погасла. А он все молчит, наверное,соображает, что со мной делать.
– А я смотрю, лицо-то знакомое, – наконец выдает он, расплываясь в нелепой улыбке. – Чего сразу-то не сказал, что это ты? Сел такой, по интеллигентному, и молчит. Как твои дела? Чем занимаешься? Видишься со своими однокашниками? Я ведь уже и забыл выпуском какого года вы были…
Он тараторил без умолку, засыпая меня вопросами, как на экзамене. Снова пронеслись эти пыльные аудитории, пропахшие нафталином и перегаром профессоров. Волнительные минуты перед сдачей. Озноб пробежал по всему телу. И зачем я с ним заговорил?
– Ну что ты молчишь? – вывел меня из оцепенения его вопрос, – прям как на экзамене, – съехидничал профессор.
– Да я, это… как то и не думал, … ну что вы меня вспомните… – промямлил я.
– Да не смущайся ты так! Были сначала сомнения, но теперь я тебя отчетливо вспомнил, может, поможешь с сумками, я тут не далеко живу, а по дороге и говорить проще.
– Конечно, конечно. Я и сам хотел предложить, – соврал я.
Мы пошли по безлюдным улочкам вечернего города. Все жители «высыпали» на центральные бульвары, на вечерний моцион. Так что переулки и улицы остались в нашем полном распоряжении. Он стал расспрашивать о моей жизни. Что я делал, когда меня отчислили, где работал, когда женился. В общем стандартный, ни к чему не обязывающий набор вопросов.
Я отвечал ему так же буднично, хотя в душе хотелось высказаться и даже кричать о безысходности своей. Но я решил не пасть духом в глазах своего «врага».
Мы подошли к его дому. Старенькая высотка времен Сталинской застройки города. Сейчас считается элитным жильем. Стоя у подъезда, я испытал неловкость как на первом свидании. Вроде бы нужно зайти в гости на чашечку чая, и в тоже время делать мне у него совершенно нечего.
– А вы что-то о себе совсем ничего не рассказываете, – выпалил я.
– Да про себя и рассказать-то нечего, обычная жизнь дряхлого учителя, готовящего к пенсии.
– Давайте я занесу вам сумки наверх, а вы напоите меня чаем и расскажите, каково это быть на пенсии, – задорно и совершенно неожиданно для нас обоих произнес я.
У него в глазах недоумение. В воздухе повисает неловкая пауза. И зачем я только ему это предложил?
– Ну что ж, а почему бы и нет, – наконец произносит «Иваныч», – давненько ко мне не захаживали гости.
Поднимаясь по лестнице, мы молчим. Подъезд пропах кислой капустой и чем то еще. Быть может старостью. Меня терзают сомнения и разного рода мысли. Откуда у меня эта внезапная уверенность. В голове куча догадок и вопросов. Профессор тоже выглядит настороженным. Мы входим внутрь. Старенькая мебель, обшарпанный пол. На полу дорожка, какие стелют в деревнях. Обои старенькие и гарнитур на кухне, куда мы проходим, помнит еще «Хрущевскую оттепель». В общем зрелище удручающее, оно ни как не укладывалось у меня в голове. Ведь зарплата профессора университета должна быть вполне достойной, да и он всегда хвастался публикациями в зарубежных журналах, которые он делал за валюту.Этот диссонанс у меня совершенно не укладывался в голове. Ремонт здесь не делали лет 20, если не больше.