Комито с Патрицией восстановили букет и утвердили его в огромной напольной вазе. (Как уверяла Патриция, ваза делалась на вкус иностранцев, а потому Элен стеснялась вслух признать, что находит ее восхитительной. Края вазы расходились лепестками и были окрашены в нежно-розовый тон, подобно лепесткам лотоса. По горлышку вился узор в виде причудливо меняющихся облаков; ниже начинались рельефы: цапли меж высоких цветов ириса.)
Тои занялся поиском удобного места для Элен. Осведомился, желает она сидеть в кресле или на стуле? В кресле, наверное, ей будет удобнее. И не задернуть ли штору, чтобы солнце не било в глаза? И не отодвинуть ли вазу, чтобы не обеспокоил слишком крепкий аромат цветов?
Элен благосклонно заняла предложенное кресло, разрешила задернуть штору и позволила вазе остаться на прежнем месте.
— Вчера вы сказали, что хотите уехать. Уже решили куда? — обратился Комито к Патриции.
— Честно говоря, по цене нам подошел только один дом. — Патриция развернула крупномасштабную карту, ткнула пальцем. — Здесь. Больше всего меня прельстило то, что дом расположен неподалеку от Павильона Зеленого Солнца.
Тои даже привстал.
— От Павильона Зеленого Солнца?! И вы… вы согласились?!
— А что такое? — встревожилась Элен.
— Отправиться в эту… — Тои не находил слов. — В эту глушь!
Элен жалобно вздохнула — наконец-то нашла сочувствующего. Обернулась к Комито, надеясь обрести поддержку и в нем. Комито вознегодовал:
— Как можно называть глушью место, где томилась в изгнании госпожа Ота?
— Госпожа Ота томилась, так теперь еще должны томиться две очаровательные женщины? — перебил Тои.
— Напротив. Они будут наслаждаться, взирая…
— На руины, — подхватил Тои. — Не уверен, что это доставит им удовольствие.
Элен всерьез обеспокоилась.
— Там что, ничего нет, кроме руин?
— А что тебе еще нужно? — удивилась Патриция. — Руины создают настроение.
— Мрачное, — констатировала Элен.
— Нет. Поэтическое и…
— Унылое.
— Нет. Возвышенное и…
— Безнадежное.
— Нет. Превосходное! — упорствовала Патриция.
— Мы с вами остались в меньшинстве, — заключила Элен, обращаясь к Тои.
— По-моему, голоса разделились поровну, — возразил тот.
— Не забывайте, на их стороне агент, всучивший нам эту хижину.
Элен достала из сумочки цветную фотографию, показала Тои.
— Наше будущее жилище. Чувствуется разница, да? — Она выразительно обвела взглядом комнату, уделив особое внимание стенам, обитым знаменитым тайанским шелком — на золотом фоне распустили великолепные хвосты павлины.
— Выглядит очень ветхим, — заметил Тои, возвращая фотографию. — На вашем месте я бы ни за что не поехал.
Патриция, возмущенная не меньше Комито, громко заявила:
— А я бы на ее месте радовалась, что нашла хотя бы такой дом. Обратного хода нет, мы уже подписали договор и получили ключи. Теперь вопрос, как перебраться в новое жилище.
Элен уже знала, что такое — тайанский транспорт. Дважды ездила в метро, один раз — на автобусе и полагала, что воспоминаний хватит надолго. Тем не менее сейчас она ничуть не взволновалась. «В номере, кажется, присутствуют мужчины? Пусть они и волнуются».
Комито с Тои проявили нужную чуткость и принялись совещаться, как лучше доставить женщин до места. Комито проверил содержимое карманов и предложил поймать такси. Тои покачал головой и постучал пальцем по карте.
— От шоссе три мили топать пешком? С багажом, заметь.
— Что предлагаешь?
— У твоего брата есть моторная лодка. Одолжи. Доберемся морем.
Комито потянулся к телефону. Все выжидающе замерли. Комито успел сказать одну фразу, затем только хмыкал и улыбался. Наконец повесил трубку и повернулся к остальным.
— Представляете, его близнецы сжевали тюбик зубной пасты. Взялись зубами с двух сторон. Один — выдавливал, второй — заглатывал. Жена в истерике. Он ее уверяет: «Здоровее будут». Без толку, уже приготовилась к похоронам. — Комито махнул рукой.
— Ты про лодку спросил? — хмуро напомнил Тои.
Комито хлопнул себя по лбу.
— Забыл. Придется перезванивать. — Он неуверенно посмотрел на телефон. — Вообще-то, им не до меня.
— Если бы ты попросил, брат бы не отказал, верно? — осведомился Тои.
— Верно. Но вдруг ему самому понадобится лодка?
Тои усмехнулся:
— Ему, кажется, нынче не до катаний. Считай, разрешение получено. Можем плыть.
Элен вновь улыбнулась Тои. После знакомства с Эндо и Комито он был первым, кто доказал, что и среди тайанцев попадаются нормальные люди.
Тои продолжал доказывать это всю дорогу. С большим удобством устроил Элен на переднем сиденье такси, затолкав на заднее себя, Патрицию, Комито и багаж.
Прибыли на пристань. Воды не было видно из-за десятков, сотен маленьких суденышек, покачивавшихся на волнах вплотную друг к другу. Элен не верилось, что владельцы лодки, привязанной у самого берега, смогут проложить себе дорогу к выходу из залива. Кроме того, она не представляла, каким образом растяпа Комито сумеет отыскать нужную лодку. Вероятно, Комито этого тоже не представлял, потому что пристроился в хвосте процессии, возглавляемой Тои.
Тот лучше Комито знал путь к лодке его брата. Он же позаботился о запасной канистре с бензином, разместил багаж так, чтобы вещи никому не мешали и в то же время не было опасности их потерять. Выяснив, что Патрицию может укачать, умудрился раздобыть необходимые таблетки, не задержав отправление ни на минуту.
Элен шепнула Патриции:
— Начинаю верить, что и мужчины бывают не совсем бестолковы.
Патриция пропустила ее слова мимо ушей, зная, что Элен решительно не способна увлечься человеком, одетым в потертые джинсы и свитер. Кроме того, Патриция торопилась обсудить с Комито вопрос: госпожа Ота отправилась в изгнание пешком или в повозке? Половина ученого мира Тайана стояла за повозку, тогда как другая половина утверждала прямо противоположное, Патриция с Комито оказались в разных лагерях.
Элен с Тои обсуждали вещи несравнимо большей важности, как то: удобно ли Элен сидеть, не мешает ли угол чемодана, не хочет ли она пить, понравился ли ей Тайан?
— Надеюсь, вы не скоро уедете, и мы еще…
Дальнейшего Элен не услышала из-за громкого спора Патриции с Комито.
— Стал бы северный князь заботиться…
— Проделать этот путь пешком…
Элен с Тои переглянулись и улыбнулись с полным пониманием. Правда, улыбка мгновенно сбежала с губ Элен, когда выяснилось, что лодкой намерен управлять Комито. Она мужественно закрыла глаза и не открывала до тех пор, пока ровный гул мотора и ветерок, бьющий в лицо, не дали понять, что лодка вырвалась на простор чистой воды.
…Берег терялся в туманной дымке. На горизонте, едва различимые, виднелись корабли. Волн не было, только легкая рябь морщила гладь залива. Элен любовалась пенным следом за кормой, прислушивалась к нескончаемому спору Комито и Патриции, перешучивалась с Тои и была даже несколько разочарована, когда путешествие подошло к концу. Берег начал стремительно приближаться, стала отчетливо видна прибрежная полоса и маленький домик на сваях, покоившийся в совершенном одиночестве. Типичное тайанское жилище — высокая крыша с загнутыми углами, легкие стены, решетчатые ставни на окнах. Открытая веранда была обращена в сторону моря, широкие ступени спускались к самой воде. С берегом дом соединялся длинными мостками.
Комито лихо подвел лодку к веранде и, выпрыгнув на ступени, закрепил канат, подал руку девушкам. Потом вместе с Тои выгрузил багаж и хотел помочь Элен с Патрицией обустроиться в новом жилище, когда приятель толкнул его локтем.
— На твоем месте я бы не стал задерживаться.
— Почему?
— Видишь ли, таблетки против морской болезни я одолжил у твоего брата. Он как раз спешил к лодке, собирался плыть за врачом…
— Для ребенка? — посерел Комито.
— Для жены. Мне удалось отправить его в лавку за водой. Думаю, прошло уже несколько часов, как он вернулся.
Только особая изворотливость спасла Тои. И только перила веранды уберегли Комито от падения в воду, когда приятель уклонился от удара. Тои спрыгнул в лодку и отвязал канат, полоска воды между лодкой и ступенями веранды стала увеличиваться. Пока расстояние не сделалось непреодолимым, Комито поспешил присоединиться к приятелю. Прощание вышло несколько скомканным. Патриция с Элен едва успели крикнуть: