— Да об этом ли речь! Все, что Вы говорите, трудно оспорить. Вас и ценят в Петербурге, да и во всей Руси за Ваше подвижническое служение отечественному просвещению. Но при всем при том здоровье Ваше тоже достояние немалое. Будете во здравии, сделаете куда как больше, чем до сих пор. Зачем же испытывать и так изношенный изрядно организм?
— Понимаю умом правоту Вашу, а вот иначе уже поступать не могу. Без дела я словно потерянный. Не знаю, куда идти, на что смотреть, о чем говорить. А вот когда окунаюсь в любимое занятие, и чувствую себя лучше, и радостное тепло проходит через каждую клеточку тела моего.
Подобную заботу о здоровье Флорентия Федоровича проявляли многие его сподвижники. «Когда Вы собираетесь дать себе отпуск и отдых?» — спрашивал 6 июня 1887 года П. В. Засодимский. И через несколько строчек своего письма добавлял: «Отдохните хоть немного летом, так должен сказать каждый желающий Вам добра и пользы русской литературе».
И в конце концов друзьям удается убедить Флорентия Федоровича в необходимости позаботиться о своем здоровье. К тому же врачи вообще категорически настаивали на лечении и отдыхе. Из всех возможных вариантов Павленков выбирает для себя наиболее предпочтительный — Крым. Это ближе к Петербургу, письма будут задерживаться не так долго.
В 1892 году издатель решает уехать к Черноморскому побережью. Однако дела все задерживают и задерживают его в столице. 28 мая 1892 года Е. А. Соловьев, напоминая Флорентию Федоровичу, что ему не прислали ни гроша из причитающихся гонораров, добавляет: «Вы, вероятно, уехали в Крым, как Вы писали, и забыли распорядиться или забыли Ваше распоряжение исполнить, что вероятнее».
Но Павленков еще долго будет оставаться в Петербурге. Лишь 28 сентября 1892 года он сообщит Р. И. Сементковскому об отъезде: «Собираюсь в дорогу. Хочу месяца полтора пожить в Крыму: д-р Нечаев находит это необходимым». И добавляет: «Я еще пробуду здесь до 5 числа, но не далее».
Ростислав Иванович Сементковский вспоминал: «Он съездил в Крым, попробовал там отдохнуть, но, подчиняясь бившей в нем ключом энергии, из Алушты взобрался пешком на Чатыр-Даг. Понятно, что и Крым ему при таких обстоятельствах пользы не приносил. Впрочем, он из экономии себе экскурсий на юг больше не позволял и довольствовался скромной дачей под Петербургом».
Однако состояние его здоровья все ухудшалось. Флорентий Федорович стремился гасить недуг еще более активной работой. А когда отрывался от дел, угнетало предчувствие надвигающейся беды. Поздравляя с Новым годом В. В. Уманова-Каплунского, Флорентий Федорович не мог скрыть грусти и тревоги: «Вместо визитной карточки, которой у меня не оказалось под рукой, посылаю Вам это коротенькое письмо вместе с обычными новогодними поздравлениями, — писал он. — Не жду себе ничего хорошего от 93 года, но желаю, чтобы, по крайней мере, другие были более моего счастливы в этом отношении. Пусть же судьба сделает для Вас такое исключение».
Непрекращающийся кашель Флорентия Федоровича тревожил его друзей, и они настойчиво советовали проводить, по крайней мере, осень, если не всю зиму, где-нибудь на Ривьере. «Он сперва решительно восстал против этой мысли, говоря, что дело этого не допускает, да и средства не позволяют, — свидетельствовал Р. И. Сементковский. — Видя, что все мои доводы остаются без результата, я его спросил, уверен ли он, что его наследники поведут его дело, дело немаловажное, так же умело и любовно, как он сам. Он возразил, но уже не так уверенно: “Что за комплименты!” Я не настаивал, полагая, что кашель доскажет ему то, чего я не досказал. И действительно, в следующую осень он поехал в Ниццу…»
Между деловыми строчками в павленковской переписке нет-нет да и промелькнет сугубо личное. В письме Р. И. Сементковскому от 24 сентября 1893 года, обсуждая проблемы издания труда Ф. Энгельса, цензурные неприятности в связи с биографией Л. Н. Толстого, Павленков упоминает о своих проблемах: «Наполовину уже уложился в дорогу и на днях еду. А Вы, наверно, думали, что я уже давно за границей. Масса всякого рода издательских “дел” и бесконечных хлопот мешает сняться с якоря».
Врачи рекомендовали Флорентию Федоровичу поселиться в Ницце. Ему понравился этот известный курорт на берегу Генуэзского залива. Чудный климат, мягкий и успокаивающий, облегчал его страдания. Приятно было бродить по улицам, которые помнили Гарибальди, Бланки…
К концу следующего года Павленков вновь отправляется во Францию. 29 октября 1894 года из Монтрё он писал А. М. Скабичевскому: «Чувствую себя здесь совсем недурно, даже хорошо. Понемногу освобождаюсь от кашля. На днях переезжаю в Ниццу, так как в Монтрё погода начинает портиться!..»