Игорь Сергеевич попытался возразить:
– Да бросьте, Павел. Вы вспомните, что немцы обычные во Вторую мировую творили! Не нужно было никаких ваших рептилоидов! Концлагеря эти, Освенцим, Бабий Яр… Самые обычные и нормальные люди в одночасье зверями стали, – он тяжело вздохнул.
– Не, не соглашусь. То, что обычных людей в зверей в одночасье превратили, тут, с моей точки зрения, вообще ничего чудесного с удивительным и в помине нет. Это тупо, что называется, дело техники. Не в людях дело-то, которые потом генеральную линию партии в жизнь претворять начинают. Здесь же кто-то руководить всем процессом должен, цели и задачи ставить, – Павлик заметно посерьезнел. – Вот это как раз и похоже на их работу, рептилоидов этих. А то, что потом простой люд с катушек слетает, уже дело десятое. Я с вами, Игорь Сергеевич, сейчас спорить не хочу, но!.. – он сделал упреждающий жест рукой. – Печенкой чую: есть во всем этом что-то, зерно здравое, в смысле. Но что за собака тут зарыта, мне пока не до конца ясно, – он залпом допил коньяк и поставил бокал на стол.
– Знаете, молодой человек, – Игорь Сергеевич развел руками и немного снисходительно улыбнулся. – Мне кажется, это у вас максимализм юношеский еще прет, уж простите за откровенность. Уж слишком по-вашему все просто получается: это белое, это черное. Мир-то, – он кивнул на панораму за окном, – мир не так прост. В нем цветов и оттенков масса.
– А я с вами тут спорить и не собираюсь, – Павлик согласно кивнул. – Мир, конечно же, цветной, я не дальтоник – сам вижу. Только я вам вот что на это скажу, – он на секунду задумался и вдруг весьма хитро заулыбался. – Мир-то, может быть, и цветной, но начинается его разноцветное великолепие с единственного цвета! Тут и никакой эзотерики не нужно, одна сплошная наука нам в помощь. С белого цвета вся эта ваша красочная феерия начинается, а уж он остальные все цвета в себе содержит. А где белый, там и черный, соответственно. И прежде, чем про сложные вещи рассуждать, нужно первичную дефиницию эту вашу осуществить решительно и безошибочно. Белое от черного вначале отделить требуется. А как осуществили вы эту самую первичную дефиницию, так потом свой мир хоть какими красками раскрашивайте! Хоть розовыми, хоть лиловыми, но зад ваш в безопасности будет. А вот если вы сразу с этой, – Павлик пощелкал в воздухе пальцами, привычным жестом подзывая слова, – с дефиницией, ошиблись, вы ничего еще раскрасить толком не успеете, а к вам уже трое пристроятся и еще базу под это дело подведут!
– Какую базу? – Игорь Сергеевич недоуменно уставился на гостя.
– Как какую? Идеологическую, конечно. Пидоры, Игорь Сергеевич, всегда базу идеологическую подводят под непотребство свое. Причем, – Павлик о чем-то задумался и снова улыбнулся, – стройную, как правило, базу-то подводят, засранцы. Они же и в Англии тогда базу подвели под ткачей этих. Люди, говорят, эти второго сорта, индийцы то есть. Конечно, – он резко разгорячился, – они, значит, с Иеговой своим – первого сорта, а индусы с Кришной – второго выходят. Тут логика на сто процентов ясна, Игорь Сергеевич. Если в этом вопросе начать разбираться, вся эта афера с Иеговой сразу наружу вылезет! А если индусов вторым сортом объявить, кто же с ними и Кришной их разбираться-то будет?
Игорь Сергеевич немного ошалело покрутил головой.
– А Иегова тут причем? И Кришна ваш?
– Кришна, во-первых, не мой, – Павлик снова машинально потер порез на щеке. – Кришна индусский как раз, из их традиции. А вообще, я вам так скажу: тут ведь вопрос сложный очень в действительности. Мировоззренческий, можно сказать вопрос. Тут ведь в чем дело, вы думаете? Одни с Иеговой мосты навести хотят, и наводят, заметьте. А вторые, индусы к примеру, так они наоборот, мимо Иеговы проскочить намерены, им с ним разговаривать в принципе не о чем. Вот и получается: одни – за одного, вторые – за другого. А если еще глубже копнуть, – Павлик опять над чем-то задумался, а потом нахмурил брови, – так тут еще сложнее… А с другой стороны – и проще все. Эти, с Иеговой которые, они за рабство, а индусы и иже с ними – за свободу. Если коротко, то вот такая картина получается, – он выдохнул и махом осушил остывший чай.