Выбрать главу

– Не помню я, Павел!

– Как это – не помню?! У вас что, амнезии приступ случился?

– Так говорю же вам: как в тумане, все было. Провал, если хотите…

– Ну ладно…

Павлик со вздохом взялся за голову и жалобно посмотрел на Игоря Сергеевича, который слушал, затаив дыхание. Поняв, что тот ему пока не союзник, молодой человек сменил тактику и заговорил тихо и очень ласково:

– А после провала что было? После провала-то вы помните хоть что-нибудь?

– После провала я все помню, – с готовностью заверил его отец Иммануил, с тяжелым вздохом откидываясь на спинку стула. Взор его устремился куда-то вдаль и немного ввысь, а лицо искривилось в гримасе нешуточного страдания. – Хотел бы забыть, но не получается, Павел…

– И что вы забыть бы хотели? Ну не томите, святой отец!

– Беда случилась, Павел. Но это потом только мне рассказали, как оно все было. А я одно только и помню: туман, провал, а потом, как стою я, а в руках… – на этих словах отец Иммануил совсем уж горестно вздохнул и потупился. – Катаной даже не назвать уже было. Так, одно воспоминание от клинка осталось… Железяки кусок, по большому счету. А вокруг – музыка бесовская орет эта, визжит кто-то, крики… Из окон орут, стекла битые валяются… Содом и Гоморра, одним словом!

– Что-то у вас тут все, и правда, нехилым туманом покрыто, святой отец. Вы вуаль-то приоткройте нам! Какое такое стекло? Откуда? Вы толком сказать можете, что произошло? И что с катаной вашей случилось?

– Пропала катана, Павел. Я же и говорю: одно воспоминание, что клинок был…

– Не понял! – Павлик затряс головой и с неподдельным ужасом посмотрел на отрешенное лицо рассказчика, полное истинного горя. – Что значит – пропала катана? Вы что с ней сделать умудрились?

– Убил я клинок, Павел, – губы отца Иммануила дрожали. Казалось, он немалым волевым усилием сдерживает готовые прорваться наружу слезы. – Напрочь убил, если хотите…

– Обо что?! Как клинок ваш убить можно было? Вы что вообще натворили-то, святой отец? Не томите уж, как на духу говорите! А то у вас, реально, не история, а фильм ужасов настоящий выходит!

– Об машины я ее убил, Павел…

– Катану?! Об машины?! – Павлик непонимающе переглянулся с Игорем Сергеевичем. – Вы что, рубили их, что ли?!

– Рубил, – во время всего разговора голова отца Иммануила опускалась все ниже и ниже, пока бессильно не повисла на груди. Голос стал еле слышен, а последнее слово он произнес и вовсе почти шепотом.

– Машины?.. Рубили??! – Павлик схватился за сердце, глядя на замолчавшего рассказчика с ужасом и недоверием. – Скажите, что вы шутите, святой отец, очень прошу!.. Это же шутка такая, да?

– Да какие там шутки… – убил тот все надежды Павлика. – Говорю же вам, как на духу все рассказываю… Слово в слово, как было все…

– Так вы что, в натуре, катаной вашей машины те порубали?!

– Говорят, да… – святой отец вздохнул еще тяжелее и скорбно помотал головой, словно желая выкинуть из нее такие неприятные и болезненные воспоминания.

– Не понял!.. Кто говорит? – Павлик яростно затряс головой а потом схватился рукой за грудь, в панике глядя на рассказчика.

– Участковый.

– Кто?!

– Участковый наш говорит.

– Участковый?.. – Павлик вытер дрожащей рукой вспотевший лоб и принялся рыться по карманам, не сводя напряженного и полного подозрений взгляда с притихшего отца Иммануила. Найдя наконец-то сигареты с зажигалкой, он жадно закурил, несколько раз затянулся, быстро затушил недокуренную сигарету в пепельнице и только после всего этого перевел растерянный взгляд на Игоря Сергеевича. То, как обессиленно он помотал головой, показывало, что тот признает свое полное поражение. – А участковый-то ваш откуда взялся? Там что, участковый еще был?!

– Там не было, – отец Иммануил говорил очень тихо, почти одними губами, так и не подняв г      оловы и не взглянув на своих слушателей. – Он наутро уже был, участковый…

– Наутро?! – Павлик откинулся на спинку стула и сверлил неодобрительным взглядом совершенно убитого отца Иммануила. – Слушайте, вы темните тут что-то, извините меня за прямоту! Какое утро, на фиг, если мы с вечером еще не разобрались! При чем тут утро? И что это у вас за провалы такие хронологические?! Вы по порядку давайте! Провал, туман кровавый – это мы поняли все, а вот что у вас с машинами-то случилось? Вы что, правда, катаной машины порубали?!

– Говорят, я порубал…

– Опять «говорят»!.. Да мало ли, кто чего говорит! Вы мне сами скажите: порубали или нет?!

– Не помню я ничего! – в голосе бедолаги звучала плохо скрываемая мука. – Говорю же: не-пом-ню!