1-й о п ы т. 3-й день после операции. Никакого сокоотделения. В 3 часа 10 мин. животное ставится в станок и получает
3-- 3-й опыт. Та же собака. 6-й день после операции. В 6 час. 30 мин. ставится в станок. В протоколе нет сведений, кормилась ли собака в этот день.
4-й о пы т. Другая собака ставится в станок. В 2 часа 32 мин. собака ставится в станок.
5-й о пыт. Та же собака. На другой день. Накормлена за 13 часов до наблюдения. Поставлена в станок в 9 час. 53 мин.
6-й о п ы т. Другая собака. Оперирована три дня тому назад. В 2 часа 5 мин. накормлена и поставлена.
7-й о пы т. Оперирована два дня тому назад. Получила мясо. В 10 час. 35 мин. поставлена.
8-й о пыт. Та же собака. 5-й день после операции. Не известно, за сколько времени дан корм.
Из просмотра вышеприведенных цифровых данных видно, что результаты опытов получились одинаковые: во всех случаях действие атропина оказалось одним и тем же, так как это средство постоянно тормозило секрецию, а в большинстве случаев останавливало ее полностью.
В тех опытах, когда остановке секреции после атропинизации предшествовало самостоятельное ее падение, было бы целесообразно при остановке секреции накормить животное, что, к сожалению, нами не было сделано. Здесь мы считаем уместным обратить внимание на следующее соображение: не совсем невероятно, что только лишь полная приостановка секреции должна считаться нормальной (при нашей дозировке атропина), тогда как случаи более или менее значительного уменьшения секреции должны бы были, напротив того, относиться к патологическому состоянию железы. Вероятность такого предположения могла бы быть подкреплена наблюдениями Ландау, согласно которым атропин оказался совершенно недействующим. Все же нам недостает фактических доказательств правильности нашего предположения. А именно, нам недостает опытов с большими, хотя и несмертельными дозами атропина; также у нас нехватает наблюдений над относительными свойствами сока у различных животных, и т. п. Между тем самый факт исключительной чувствительности поджелудочной железы у различных оперированных животных к атропину не может подлежать никакому сомнению. Примером больших индивидуальных различий при действии атропина могут служить наши собаки. В то время как у первой, большой, собаки при быстроте секреции в 2 куб. см в 5 минут после введения 0.005 г атропина секреция полностью остановилась, у последней, в 2-3 раза меньшей, собаки она (0.5 куб. см 5 минут) после 0.02 г атропина (7-й опыт) уменьшилась лишь в 4 раза.
После того как мы сочли себя вправе считать вполне доказанным наличие секреторных нервов для поджелудочной железы, мы перешли к исследованию свойств каждого из этих нервов как такового.
Исходной точкой для нас послужили исследования Бернштейна о рефлекторном тормозном влиянии n. vagus на панкреатическую секрецию. Мы сочли полезным повторить этот опыт на кураризированной собаке. У Бернштейна собаки сильно сопротивлялись из-за чувствительного раздражения и, кроме того, наступали сильные рвотные движения. Почему эти механические основания должны были остаться без влияния на приостановку панкреатической деятельности? Правда, для отвода такого предположения было выставлено возражение, что при перерезанных нервах не происходит остановки секреции. Но теперь панкреатическая секреция могла бы быть обязана своим происхождением другим нервным или иным механизмам, чем прежде, и эти условия могли наступить как раз после перерезки нервов. Единственный опыт, на котором удалось наблюдать значительную секрецию после предшествующего операционного вмешательства, дал у нас одинаковые с Бернштейном результаты при механическом раздражении вагуса, почему мы и прекратили повторение этих опытов.
Ниже следуют данные этого опыта.
4-й день после операции. В 11 час. мин. собака ставится в станок.
После приготовления к искусственному дыханию собака кураризуется до полного паралича, вводится искусственное дыхание, отпрепарованные nn. vagi держатся наготове на нитках.
В 1 час 10 мин. собака опять ставится в станов.
Секреция оставалась за все время наблюдения (1'/2 часа) той же. Нужно отметить, что жидкость, выделившаяся после перевязки nn. vagi, была очень мутной и нечистой; возможно, что это был не панкреатический сок, а просто секрет из раны; специально эта жидкость не исследовалась.