— Что здесь происходит?
— Там мой отец! Он старый, не заметил, что река разлилась. Машина у него пошла юзом и свалилась в воду, а теперь он не может выбраться, — в отчаянии лопочет женщина.
— Вы аккурат вовремя подоспели, — говорит один из мужчин.
Они смотрят на меня так, словно всё уже в порядке. Не будь на мне формы, тут бы царила полная паника. Двое взрослых мужиков — и ни один, как я погляжу, ничего не предпринял, чтобы помочь старику. Мне, конечно, неохота лезть в ледяную воду, но багажник «форда» начинает погружаться, и я иду к своей машине, включаю рацию, вызываю «скорую». Но «скорых» нет, все в разгоне. Стою и думаю: может, сесть за руль и уехать? Нет, не могу. Снимаю тужурку, опять спускаюсь на берег, прохожу мимо этой четверки — в воду.
Плыву к «форду», взбираюсь на капот.
Старик в машине пытается открыть дверцу, что рядом с водительским местом. Я стучу по лобовому стеклу. Старик озирается по сторонам, явно не понимая, откуда идет звук. Стучу снова, кричу. Теперь он видит меня. На нем большие квадратные очки, лицо растерянное. В провинции полно таких типов. Глухие, подслеповатые, а то и вовсе в маразме, они на перекрестках сворачивают не в ту сторону, на железнодорожных переездах застревают или включают не ту скорость. Он щурится под очками, наклоняется к дверце, дергает ручку. И тут я вижу: все дверцы заперты изнутри, заблокированы запорными кнопками. Сызнова стучу. Он глядит на меня. Я показываю на ближайшую к нему кнопку. Старикан таращит глаза на кнопку, потом опять на меня. Не понимает, в чем дело. Внезапно слышится громкое бульканье. Торчавший из воды капот начинает погружаться. Соскользнув в воду, подплываю к водительской дверце, берусь за ручку, дергаю изо всех сил. Не выходит. Замок заблокирован, а старикан по-прежнему не понимает, в чем дело. От холода у меня сводит икры и бедро. Выпускаю ручку, плыву к берегу. Дочь старика топчется у воды.
— Почему он не выходит? — жалобным, гнусавым голосом спрашивает она.
— Дверцы заблокировал и не хочет отпирать, — отвечаю я.
— Открой дверцы! — кричит она.
Я пытаюсь размять икры и ляжки.
— Почему вы его бросили? — вопит она.
— Ноги свело. — Я изо всех сил мну мышцы, бью по ним ребром ладони.
— Вы не можете все бросить. Плывите к нему! — кричит женщина.
Багажник вынырнул, капот ушел под воду и продолжает погружаться. Перепуганная женщина мечется по берегу, требует, чтобы я плыл к машине. Толкает меня.
— Погодите минутку! — Я отчаянно стараюсь снять судорогу.
— Вы не имеете права бросить его там!
Отупевший и насквозь промерзший я опять лезу в воду, плыву. Он по-прежнему теребит дверь. Уму непостижимо! Во мне вскипает злость на слабоумного старикана — так бы и врезал ему! Приподнявшись, заглядываю внутрь — он уже по колено в воде, стучу по стеклу, ору, что надо снять блокировку, но старикан только щурит глаза под толстыми очками, недоуменно пялится на меня, теребит дверь. Я заношу локоть, чтобы выбить ветровое стекло.
И тут «форд» резко погружается.
Я теряю равновесие, опрокидываюсь на спину, барахтаюсь, вижу, что из воды торчит только задний бампер, ныряю, плыву к водительской дверце, кое-как различаю кузов, бью по стеклу. Без толку, не поддается. Выныриваю совершенно закоченевший, слышу крики на берегу. Ноги вот-вот снова сведет судорогой, и я решаю прекратить попытки. Все равно уже поздно. В такой холодной воде старик продержится разве что несколько секунд. Я по-прежнему сбоку от «форда», как вдруг ноги что-то задевают. Опускаю лицо в воду, различаю у дверцы какое-то существо и ныряю. Водительская дверца открыта, старикан почти вывалился наружу, корпус безжизненно висит в воде, ноги внутри. Хватаю его, тащу, чувствую, как ляжку сводит мучительная судорога, бултыхаю ногами, чтобы всплыть. Я слишком долго пробыл под водой, и меня одолевала слабость, но вынырнуть все же удалось. Ноги скованы судорогой. Боль жуткая, но я кое-как плыву и старика тащу с собой. Наконец нащупываю дно, ковыляю к берегу, выволакиваю старика на сушу, будто мешок, падаю на четвереньки, слышу крик его дочери: