Нет, жаловаться глупо, иначе вся книга жалоб была бы уже исписана от первой до последней страницы вместе с полями и обложкой, но жизнь заставляет удивляться снова и снова. Каждый раз наивно надеюсь, что вот он, пик неловких ситуаций, выше уже не прыгнуть, но бесконечность не предел и дальше всегда больше.
Я уходил от этого Фирдана ни с чем, разве что с полными карманами провала и тележкой унылого настроения, а у неба, как назло, видок похуже моего будет. Только же солнце светило в духе последних более-менее теплых деньков, и тут на тебе, удар в спину без предупреждения, в лучших традициях месье Брута[2] — точнее, и в спину, и по голове, и в кроссовки, прямо-таки муссонский ливень какой-то начался! Естественно, я бежал, как под кипятком, очень скоро запрыгал лягушкой между луж, через несколько за раз — не хватало еще намочить игрушки, от воды плюш всклочится, набивка отсыреет, а то и электроника заглохнет. Такого Мудрый Филин уж точно не простит, клюнет в черепушку с такой самоотдачей, что проломит насмерть.
Одноэтажные домики уже были далеко за плечами, сменились высотными, в два, три и даже четыре раза выше, самый низ занимал какой-нибудь магазинчик. Улица вгрызалась в бок проспекта, я вместе с ней, а там и на автобус потратиться можно, раз такое творится — ага, куда там, на остановке куча людей, жмутся друг к другу под навесом, как воробьи на ветке. Я надеялся, что на соседней улице больше повезет — дважды куда там, здесь чинили дорогу, дождь буквально размыл все планы, и рабочие суетились на манер муравьев, чтоб хоть как-то уже доделать и укрыть свои труды. Лотерея от дьявола какая-то, а мне некогда билеты тянуть, я чувствовал, как нитка за ниткой промокает, прямо-таки потолстел на пару килограммов, а значит, и рюкзак долго не протянет. Надо забиться в любую щель, последней крысой сбежать с тонущего корабля, срочно!
Все искали спасения, типичный набор в виде криков, толканий, суеты по делу и без, только ускоренный в десятки раз — не иначе как репетиция второго Всемирного потопа, никто не хотел утонуть в местных лужах. Самоизбранный Ной, первый в веренице нашего стада, смекнул спрятаться в одном из магазинчиков и рванулся искать такой. Беда в том, что многие уже закрылись, пустые, они будто теребили куском мяса перед голодным носом, но наш поводырь наткнулся на оазис, и все потянулись за ним, как железки к магниту. Я переживал за игрушки, как мать за младенца, все мысли о них, а включи я голову пораньше, сразу бы понял щекотливость момента. Знакомые вывески прямо-таки кричали об этом, мало где встретишь детскую одежду, детское питание и дошкольные обучающие курсы подряд, даже улица по понятной причине называлась Детской. И наше убежище — тоже важное слагаемое в этом малоприятном уравнении, но как вершина тупости я и глазом не повел в сторону витрины, тогда бы точно не решился зайти, даже под предлогом смерти плюшевых медведей, даже своей собственной.
Магазинчик заглатывал нас своей узкой пастью по одному, дверь ходила туда-сюда, и мерзкая висюлька над входом раздражающе тилинькала — как раз на этом этапе я все понял, будто в холодную воду сиганул, этот звук ни с чем не спутать. А рыпаться-то и некуда, ни назад, ни вперед, я зажат со всех сторон, а моя голова торчит над мокрыми залысинами, как подзорная труба подводной лодки, просто чудесно! Я вообще часто горбился, неосознанно как-то, не люблю смотреть на людей сверху-вниз, а тогда нарочно присел, скрючился на манер индийских йогов, спина тут же возмутилась хрустом, растяжка ни к черту. Мы столпились у входа, мало кто смотрел внутрь — игрушки прохожим были до лампочки, а вот романтично уставиться на дождь, особенно когда он за окном, это за милую душу. Кому-кому, а мне не нужно было осматриваться, я хорошо знал и обстановку места, и тем более дирижера этого детского рая.
У витрины красовался, а скорее, отпугивал покупателей, столик с детскими рисунками, все в рамочках, будто шедевры Боттичелли, но на деле мазня жуткая, как если бы ручку расписывали. Это с недавнего конкурса, Мудрый Филин любит устраивать что-нибудь благотворительное, вроде помощи сиротам, неизлечимо больным и, казалось, вообще всем-всем, до кого дотянется его альтруистичное крыло. Суть конкурса требовала отобрать десятку лучших, а госпожа этого места решила не обижать самых мелких, кому просто по возрасту не дано пока. Выше этого убожества сияет витрина, на которой карикатурная голова медведя и название — родные «Тедди’с Хоум», фирменный магазинчик. Помню, как помогал рисовать это, до первых кривых мазков, дальше просто банку с краской держал, но исправить не вышло, так и осталось одно ухо с подтеком-сережкой.