1990-е годы для многих общественно-политических организаций в странах Африки и за ее пределами стали временем активного обсуждения возможности получения африканскими государствами компенсации за последствия работорговли. Это движение так и не оформилось до конца, но, начиная с конференции 1992 г. в новой столице Нигерии Абудже, сторонники идеи исторической ответственности белой расы за ужасы и потери эпохи работорговли на африканском континенте, как правило, называют свое сообщество «Движением за репарации». Практически сразу сторонники идеи репараций разделились на несколько враждующих группировок. Можно назвать главную причину раскола, хотя она не исчерпывает множества других глубинных противоречий: ответственность за работорговлю несет не только белая раса, но и арабские народы, с чем категорически не согласны некоторые африканские правительства, так или иначе находящиеся в орбите влияния арабского мира. Естественно, что после роспуска Организации африканского единства и преобразования ее в Африканский союз, созданный и субсидируемый руководством Ливии, сторонники «распределенной» ответственности – между белыми колонизаторами и арабскими работорговцами – остаются в меньшинстве, что, впрочем, не снижает в целом накала страстей в деле получения моральной и материальной компенсации от «белых поработителей» народами негроидной расы.
Не оценивая сейчас перспективы борьбы за репарации с точки зрения международного права, не анализируя участие в этом процессе собственно африканских стран и организаций так называемой африканской диаспоры, важно отметить, что уже на начальном этапе своего существования движение за репарации постаралось сделать себя продолжением движения панафриканских конгрессов, проходивших в период с 1919 г. по 1974 г. Именно для этого очередная встреча борцов за репарации в Кампале (Уганда) весной 1994 г. была названа организаторами Седьмым панафриканским конгрессом, а намечавшаяся на конец 2006 г. встреча в Хараре (Зимбабве) должна была стать соответственно Восьмым панафриканским конгрессом. Видимо, что-то в наследии послевоенного панафриканизма кажется современным борцам за окончательное сокрушение колониализма-неоколониализма-глобализма очень привлекательным и функциональным. В то же время можно предположить, что по-настоящему не подведенные, «открытые» итоги деятельности панафриканистов прошлого позволяют современным радикально настроенным африканским общественно-политическим деятелям не просто использовать сквозную нумерацию, но апеллировать к таким важным понятиям, как панафриканская история, африканская идентичность, антирасистский расизм и некоторым другим.
История народов африканского происхождения, где бы они ни находились и о каком бы периоде ни шла речь, всегда была пронизана расовыми мотивами. В сегодняшних условиях обострения в мире расового противостояния, усиления этно-религиозных конфликтов и усложнения кросс-культурных контактов изучение истории народов африканского происхождения, и конкретно – истории движения панафриканских конгрессов, может ощутимо помочь в противодействии расовому антагонизму. Эта задача особенно актуальна сейчас, когда вопросы противостояния расизму все в большей степени переходят из разряда проблем, хронологически и географически далеко отстоящих от российской действительности, в категорию вопросов российской внутренней политики.[82]
С середины XIX в. и на всем протяжении XX в. интеллектуальная элита народов африканского происхождения стремилась сформулировать ключевые понятия, которые могли бы стать основой общих действий народов Африки и народов африканского происхождения в странах Северной, Центральной и Южной Америк и в европейских государствах. Иначе говоря, Африка и африканская диаспора (при всей условности, неточности этого термина в приложении к сообществам выходцев с африканского континента) пытались создать политико-идеологическую концепцию, в основе которой должно было находиться понятие африканской идентичности, уважения прав и возможностей свободного развития народов черной расы. На рубеже XIX–XX вв. возник термин «панафриканизм», под которым чаще всего понимали единство судеб народов африканского происхождения. Термин укоренился в общественном сознании и вплоть до сегодняшнего времени используется как наукообразный заменитель очень разных, подчас полярных понятий. Но на всем протяжении своего существования панафриканизм так и не получил от своих сторонников и пропагандистов сколько-нибудь внятной расшифровки. Это относится и к периоду проведения первых четырех панафриканских конгрессов в 1919–1927 гг., и к подготовке ключевого для понимания этого общественно-политического явления Пятого (или, по месту проведения, Манчестерского) панафриканского конгресса в 1945 г.
82
Во всяком случае, отечественные расисты внимательно изучают труды африканских и афроамериканских идеологов, как по соображениям необходимости «защиты белой расы», так и для изучения опыта борьбы с расизмом. См., напр.: Расовый смысл русской идеи / под ред. А. Н. Савельева, В. Б. Авдеева. Вып. 1–2. М., 2000; 2002.