Такое понимание опасности «расизма наоборот» не сразу сформировалось у организаторов и участников Шестого панафриканского конгресса.
Подготовка к этому крупному форуму началась задолго до того, как сам конгресс было решено сделать продолжением усилий послевоенных панафриканистов. Инициатива, как и в прошлом, исходила от афроамериканцев. Начиная с 1970 г. многочисленные черные общественно-политические организации провели ряд региональных конференций, на которых наряду с вопросами борьбы за гражданские права в странах Северной и Центральной Америки активно обсуждались и проблемы сотрудничества со странами Африки. Десятилетний юбилей «Года Африки», а позже – создания Организации африканского единства также давали дополнительные стимулы для обсуждения методов и форм участия народов африканского происхождения на западной стороне Атлантики в развитии африканского континента.
В сентябре 1970 г. на Конгрессе африканских народов в Атланте впервые прозвучало предложение соединить обсуждение афроамериканских проблем с изучением положения в Африке и сделать это в контексте традиции панафриканских конгрессов. Инициатива исходила от молодого священника Джесси Джексона из Чикаго, отвечавшего в организации М. Л. Кинга «Конференция руководства южных христианских церквей» за экономическую программу. Позже Дж. Джексон станет официальным преемником Кинга, кандидатом в президенты США на выборах 1980 г. В своей речи на открытии конференции, которую он построил по классической схеме протестантской проповеди, Дж. Джексон предложил считать форум Шестым панафриканским конгрессом и призвал участников тщательно изучить панафриканизм, который должен стать для них символом веры.[99] Позже материалы конференции, снабженные пространными комментариями Имаму Барака (популярного черного драматурга и литератора, с конца 1960-х годов руководителя «Организации развития и защиты черного сообщества» – выжившего умеренного крыла партии «Черных пантер»), вышли в виде отдельного тома, ставшего своеобразным проектом документов Дар-эс-Саламского панафриканского конгресса. Характерно, что из всех многочисленных апелляций к современной Африке, содержавшихся в выступлениях и резолюциях конференции, ни один документ не показывал действительного знания африканских реалий. Среди имен выступавших немало «африканских» фамилий. Но на самом деле, как и у издателя сборника Имаму Барака (урожденного Эверетта Лероя Джонса), все эти «африканские» имена – единственное, что связывало участников с континентом. По аналогии с временами М. Гарви мода на «подлинные» прически «афро», «африканские» одежды и амулеты исчерпывала отношения афроамериканцев с исторической родиной. Интересно, что конференция в Атланте стала местом первого масштабного выступления «настоятеля мечети № 125 в Бронксе, Нью-Йорк»[100] Луиса Фаррахана, представлявшего стремительно набиравшую популярность религиозную организацию «Нация ислама». Но в тот период и к моменту выхода сборника материалов конференции редакторы не рискнули еще объявлять ислам главной связующей нитью между Африкой и афроамериканцами, как это станет модным делать к началу 1980-х годов.
Предложение Дж. Джексона считать усилия афроамериканских радикалов продолжением деятельности панафриканистов по налаживанию связей с подлинной Африкой обрело после конференции в Атланте множество сторонников. Постепенно в США и Канаде были сформированы пять региональных подготовительных комитетов, занявшихся созданием объединенной делегации афроамериканцев Северной Америки на Шестой панафриканский конгресс. Главная задача, которая стояла перед инициаторами созыва конгресса, формулировалась просто: на этот раз конгресс должен пройти в Африке. Круг стран, которые могли бы принять конгресс, был невелик. Часть отпадала из-за экономических и транспортных сложностей, практически были исключены франкоязычные страны континента из-за отсутствия у афроамериканских организаций связей с ними. Неустойчивость положения правительств из-за последствий переворотов и внутренних войн выводила из числа кандидатов англоязычные Гану и Нигерию. Естественно, отпадали продолжавшие вооруженную борьбу за освобождение португальские колонии и страны Юга Африки. Кандидатура Танзании, таким образом, была, конечно, не единственной, но наиболее реальной. К этому времени в Танзании действовали представительства национально-освободительных движений, находилась штаб-квартира Комитета освобождения ОАЕ, у правительства страны существовал опыт проведения крупных международных мероприятий. Важным привлекательным обстоятельством было также то, что руководство страны во главе с Джулиусом Ньерере проводило относительно независимый курс на международной арене, лавируя между СССР, Китаем, Британским Содружеством и рядом международных организаций, стремясь получать помощь от всех сразу. Страна давно взяла на вооружение концепцию «Уджамаа», не совсем точно переводимую на разные языки термином «африканский социализм». Успехов на этом пути было немного, но самостоятельность и даже строптивость, проявляемые Танзанией, привлекали на ее сторону симпатии афроамериканских левацких кругов. Но, конечно, самым главным обстоятельством при выборе Танзании стало то, что Дж. Ньерере дал согласие не просто принять конгресс и выступить на нем, но взял на себя значительную часть расходов по проведению. Дар-эс-Салам был выгодным местом проведения панафриканского конгресса еще и потому, что там уже присутствовали дипломатические представители многих стран и упомянутых неправительственных и международных организаций – они впоследствии и стали официальными делегатами конгресса.
99
African Congress. A Documentary of the First Modern Pan-African Congress / ed. by Imamu Amiri Baraka (Le Roi Jones). N. Y., 1972. P. 25.