- Потому что я не приношу извинения врагам моего короля.
- Не беспокойтесь об этом, граф Де По, - заявил герцог Анжу своим меланхоличным голосом, будто его и правда не трогали такие оскорбления. Но Натаниэль не обладал подобной выдержкой, поэтому проговорил сквозь зубы:
- Это низко.
По лицу графа Де По пробежала тень разочарования, и он отступил, больше не взглянув на Келюса.
- О! - воскликнул Келюс, - вы меня осуждаете. Да что вы можете смыслить, несносный мальчишка. Вам следует определиться на чей вы стороне. Или вы более верны герцогу Анжу, чем королю?
- Моя преданность королю не мешает мне придерживаться принципов морали и чести. Я никогда не стану заниматься глумлением над членом королевского дома. Пред вами принц! А я честный дворянин, я чту законы чести и дворянства.
- Что за старомодные рыцарские взгляды. Вы наверняка считаете, что нужно с поклоном отпускать врага. А я считаю, что если Фортуна поставила врага перед тобой на колени, то должно сразить его. Друзья, подержите меня. Хотя бы те, кто со мной одного мнения.
В знак солидарности Можирон вскинул свою руку, Шомберг, распивающий вино в дальнем углу, громко вскрикнул расплескав его, а Ла Валетт неопределённо положил руки на спинку кресла герцога Анжу.
-Сеньор Ла Валетт, - сквозь зубы процедил герцог Де Бурбон с присущим ему высокомерием, - будьте любезны, убрать руки от Его Королевского Высочества.
- Не стоит, любезный герцог Де Бурбон, продолжать эту нелепую перепалку, я не хочу видеть вас рядом собой таким же пленником, - сказал Франсуа, - все кто имеет хорошее ко мне отношение и проявляет доброжелательность имеют обыкновение впадать в немилость к королю.
Маринус и Натаниэль с очевидной нежностью и грустью выслушали слова принца. Натаниэль продолжил свой разговор с Келюсом, однако существенно поменял тон с повышенного на возвышенный.
-Если позволите, Монсеньор, то я не оставлю вас на растерзание в этот час. Дорогой Келюс, мне жаль, что мы с вами ссоримся, но неужели вам совесть позволяет пускаться в оскорбления над тем, кто в вашей власти. Проявите же человеколюбие, сердечность, милосердие. Его Высочество - пленник, но он не перестал быть христианином, а когда вы, мой дорогой Келюс, перестали им быть? Никогда от вас не убудет доблести и чести, если вы, в первую очередь, примените порядочность и доброту к своему врагу. Не этому ли учил нас Господь: возлюби врага своего.
- Помилуйте, сударь, это уже слишком! - Келюс в некотором замешательстве отошел от принца и уселся поближе к Шомбергу.
- Я не требую, чтобы вы любили герцога Анжу, но хотя бы вели себя благородно. Вы все! Лишь людям возвышенным и сильным духом возможно быть милосердными с врагами, но именно такими я и почитаю вас, друзья мои. Не думайте, прошу вас, что вы предадите короля, если прекратите низкие выпады к высокородному пленнику, напротив, вы создадите Его Величеству, королю Генриху, славу. Да, славу о том, что лучшие из людей присягают ему в верности.
- Ба! Что за речь, браво, хоть бы и Генрих услышал, как графа Де По вселился дух Иоанна Златоуста, - сказал Шико, входя в двери.
Де По как обычно не отреагировал на шутку Шико, а Маринус метнул в шута испепеляющий взгляд.
- А все-таки вы лукавите, мои маленькие сеньорчики, - сообщил Шико, приблизившись и смотря на всех кроме герцога Анжу, будто тут его и вовсе не было, - хочу вам припомнить, как вы словно бесенята вцепились своими ручонками в покойного Эрнотона Де Камерона и вытрясли из него всю душу! У меня сердце в груди несколько раз перевернулось, когда я наблюдал за тем, как вы проявляли к нему снисхождение и свойственную вам добродетель. При этом Де По изругал Де Камерона своим красноречием, а герцог Де Бурбон не преминул избить беднягу палками.
Шико расхохотался для убедительности, хотя глаза у него были злые. Миньоны неуверенно поддержали его смех.
-Вы тут погрешили против истины, господин Шико, - нарушил молчание герцог Бурбон, - никакого сердца у вас нет, поэтому вряд ли оно у вас проворачивалось в груди, скорее вы перепутали его с желудком.
Миньоны с интересом и жадностью перевели взгляды на Шико.
-Из вас сомнительный анатом, сеньор Бомонт, я бы вам не стал доверять, я сказал, сеньор Бомонт? Да ведь как там дела обстоят в вашей сеньории? Или после того, как вы ее аннексировали у своего подопечного герцога Анжу, вы там еще ни разу не бывали? Что за упущение!
- Этот вопрос не стоит вашего смущения, сударь, - обратился принц к Маринусу, - я и сам был рад, что вы вступили в наследство, которое вам принадлежит.
-Ну, дай Бог, - сказал Шико, расхаживая по комнате, - чтобы тут дело также не закончилось эшафотом, а то это всегда происходит, когда братья Бомонт берутся разбираться в королевских делах. Они очень компетентны в том, что касается обвинений.