-Господин Шико! - воскликнул Маринус.
-К вашим услугам, боюсь, судари мои, вы придумали для этого котёнка имя, желая каждым из них компенсировать его уродства. И вы потерпели в этом фиаско, так как сколько не называй Идеала Эталона Аполлона Джексона так, всё равно он не станет красив как Аполлон, идеален как Венера Милосская и уж тем паче не будет эталоном кошачьей грации. Так же как и герцог Анжу, сколько бы не дарил подарков, сколько бы не назывался ангелом, останется злодеем и предателем. - Шико с готовностью обернулся к герцогу.
-Да, сударь, - с гневной миной заметил Натаниэль, - пусть этот котенок вызывает жалость. Но вместе с тем он вызывает в сердце добром и чувствительном любовь, милосердие и уважение к чужой жизни, разве это не благородные чувства? И только истинно благородное сердце, коим обладает Монсеньор, способно так тонко и чутко подметить, что будет сладко для моей души и души моего брата. Ибо этот подарок вызвал слезы умиления на наших глазах, и я благодарен герцогу Анжу за то, что он сохранил жизнь нашему Идеалу Эталону Аполлону Джексону и тем самым оставил нам на память прекрасное свидетельство своей благородной и нежной души.
-Клянусь задними лапами Идеала Эталона Аполлона Джексона, а его зад очень напоминает зад его бывшего хозяина, я сейчас разрыдаюсь! - и Шико извлек из рукава батистовый платок с вышитыми на нем инициалами Генриха Валуа и громко высморкался в него. Потом выбросил платок в угол комнаты, заявив, что не собирается носиться с соплями, как с чем-то драгоценным.
-Какое бесстыдство! - заметил Генрих, продолжив игру в бильбоке, - слушать все эти заявления о моем враге здесь и из ваших уст.
-Ах, государь, согласитесь, что мы ни слова не сказали о вашем враге здесь и сейчас, - с готовностью возразил Маринус.
Генрих слегка дернул бровью и предоставил Шико отдуваться за него.
Натаниэль, же обернувшись к музыкантам, приказал им играть мелодию, которую какое-то время сам напевал, но с которой они не были знакомы. Музыка и голос графа Де По вскоре заглушили причитания Шико об ущербном хозяине и его пантере.
Братья Бомонт с безмятежным видом кидали друг другу мяч, но вот мяч выскользнул из рук Маринуса или это Натаниэль слишком сильно подал и снаряд упал прямо в гущу беленьких щенков, что клубились словно огромный пушистый ковер под ногами Генриха. Щенки испуганно взвизгнули. Генрих яростно схватил мяч и собирался запустить им неведомо куда, но тут же появился Шико и мяч отобрал, приняв им лупить по миньонам.
-Господа! - возмутился король, - вы задели моих щенков! Как не стыдно быть такими неловкими!
-Ах, государь, - заметил Натаниэль, - все равно вы не любите этих крошек, используя их как лечебные тряпочки.
-Что за речи! Я немного привязан к этим комочкам, потому что они забавляют меня, в то время как моя голова занята дурными мыслями. В то время как вы, дорогой друг, любите своего котенка только потому, что он увечный. У вас сердце нежное и глупое как у женщины, ведь женщины чаще всего привязываются к созданиям обездоленным и обделенным всяким талантом. Такова женская натура.
Натаниэль фыркнул, Маринус отправился забирать свой мяч.
-Ты тысячу раз прав, Мой король, - вмешался Шико, подняв мяч как бы случайно над головой маленького Бурбона, так что тот никак не мог достать до него, - сердца братьев Бомонт похожи на их ручки. Беленькие, хрупкие, ничего не умеют держать, но при том очень нежные.
-Шико, отдайте мяч! - сказал Маринус.
- Пни его ногой, Маринус вот сюда прямо в голень, - посоветовал Натаниэль брату.
Шико возмущенно посмотрел на графа, но поднял мяч еще выше.
-Перестаньте, отдайте мне мяч, Шико! - заканючил Бурбон.
-Так возьмите! Разве я его держу? - Шико невзначай скользнул взглядом по герцогу и отскочил в сторонку, так как на него неслись Шомберг и Можирон, изображающие лягушек. Причем выкатившиеся на лоб глаза и свесившиеся на плечи языки придавали им значительное сходство с этими гадами.
Маринус, воспользовавшись этим, забрал мяч и ушел к своему брату с обиженным видом.
Шико с изяществом тетерева устроился на подлокотнике королевского сиденья. Генрих не отрывал затуманенного взгляд от своей игрушки, и шут очень похоже изобразил на лице слабоумную отрешенность, на манер короля следя глазами за скачущим шариком на нитке. Миньоны недовольно переглянулись, некоторые даже грозно сдвинули брови, а со стороны кушетки донеслось нечто похожее на смешок. Но король не видел передразниваний Шико, и поэтому не знал над чем смеются Де По и Бурбон.