Братья, Роксана и цыганка заговорили на неизвестном гортанном языке, в который временами вплетались французские слова.
-Мы поможем вам спрятаться, - сказала одна из египтянок, волнистые волосы которой были капризно разбросаны по спине и плечам.
Натаниэль и Маринус, видимо о чем-то сговорившись с девушками, с сожалением притронулись к своим камеям с изображением Генриха.
-Не стоит! - остановил их король, он снял с себя золотые цепи, с вплетенными в них драгоценными камнями и протянул братьям. Они хотели пасть на колени, но Шико остановил их, прошептав, что не время церемониться, а тем более выдавать своим поведением происхождение Генриха. Миньоны с радостью протянули египтянкам свои кольца, цепи и даже шелковые и атласные ленты из панталон, так как цыгане страсть как любили украшения, но не имели средств, чтобы купить что-то, особенно после того, как их объявили пособниками дьявола и колдунами.
-Идем за мной, - черноглазая египтянка поманила рукой, вожделенно рассматривая кинжал Шико, украшенный рубинами.
-Это я не могу тебе подарить, - пояснил шут, - он нужен мне для защиты.
Девушка кивнула, и Шико удалось только подивиться, как ее ноги не замерзли, ступая по холодной земле.
Процессия, возглавляемая дочерьми Чудесного Двора, двинулась к стене Кладбища.
Генрих в ужасе замотал головой:
-Нет! Я ни за что туда не пойду! К мертвецам. Нет!
-На твоем месте я бы больше боялся живых проходимцев, которые обитают здесь.
Кладбище невыносимо смердело, так что глаза слезились, тишину ночи пронизывал волчий вой и жуткие звуки, доносящиеся с могил.
-Послушайте, - бледный герцог де Бурбон встал напротив Шико и Генриха, - мы спрячемся здесь до утра, эти девушки помогут нам спасти Келюса, а когда расцветет, Гизы перестанут нас искать, и тогда мы сможем вернуться в Лувр, поспев к заутренне, так что никто ничего не заметит.
-Что вы, миленький мой, голубчик, Маринето, - Генрих в ужасе запричитал, будто решив, что герцог сошел с ума, - мы не можем им доверять. Эти египтяне, висельники, преступники, колдуны, оборотни, наконец. Они убьют нас и вынут наши внутренности для совершения Черной Мессы.
-Да и вы сам все равно, что младенец, - вставил Шико, - как бы вас с братом не продали богатым бездельникам, любящим такие забавы.
Генрих безотчетно несколько раз открыл и закрыл рот.
-Я жила в цыганском квартале, - бросила Роксана.
-Но нам необходима их помощь, - настойчиво повторил граф Де По, - сейчас Келюс умрет.
-О, мой бедный Келюс! Он умрет здесь от заражения.
-Поручи его мне, сударь, - ответила одна из египтянок, Генрих осмотрел ее открытые ноги и почти не прикрытую грудь, он зарделся, отведя взгляд.
-Я не могу доверять моего Келюса колдунам.
-Можете, если хотите спасти ему жизнь.
Король застонал в ужасе, и его возгласы слились с протяжными криками и завываниями изнутри Кладбища, будто там сейчас правда кого-то резали.
-Ну все, я пойду с этими вакханками, покуда мне глотку не перерезали, - басом огласил Шомберг.
Все остальные дружно поддержали барона.
Марикита, так звали ту египтянку, что могла лечить раны, повела господ с королевского двора в подземелье. Могилы Кладбища Невинных были переполнены. Последним весомым дополнением были тела гугенотов с Варфоломеевской Ночи, которых пачкам, едва завернув в саван, сбрасывали в общие могилы.
Подземные коридоры кладбища были выложены камнями и костями истлевших покойников. Генрих и его свита не могли скрыть животного ужаса от этого места. Казалось, пустые глазницы из черепов взирали на путников, молча вопрошая о судьбе. И король решил, что он непременно направляется в последний путь. И что за его грехи он попал в Ад.
-Descensus facilis Averno est. - прокомментировал Шико, что значило примерно: дорога в Ад легка.
-Положите его здесь, - велела Марикита Шомбергу и Можирону.
Она уселась над казалось бездыханным телом Келюса и принялась раскачиваться в такт заунывной песни, которую подхватили ее подруги. Ее грудь почти обнажилась, но она не стеснялась этого, ее загорелые почти черные руки взметнулись над Келюсом. Генрих вскрикнул. А Марикита разорвала рубашку на теле графа Жака Де Леви Де Келюса. Из своей сумки она извлекла какие-то травы, смазала ими рану, а потом, пожевав листочек, наклонилась над Келюсом и с помощью своих губ раскрыла его губы, заставив проглотить траву.