-Государь, прошу дайте мне слово, - стоя на коленях, попросил Де Камерон.
Король кивнул, едва заметно.
- Это письмо от моей возлюбленной, оно не содержит никаких тайн, кроме любовных. И я не имею право дать его кому-то читать, потому что могу погубить честь и доброе имя этой дамы, а мне оно дороже всех на свете. И я умоляю, взываю к вашей великой милости и благородству, не велите господину капитану читать сие послание амура. Ибо я запятнаю свою честь, если погублю мою любовь.
-Ты погубил ее, когда замышлял против короля! - вставил разъяренный герцог Бурбон.
Генрих остановил его жестом. Взгляд короля нечаянно встретился с взглядом графа Де По, который пречувствительно покраснел, вспоминая свой сон в августейшей кровати.
- Ах, герцог, Маринето, - оживился Генрих, - вы не понимаете ничего в любви, вы не влюблены. Вы очень уж жестокосердный и не представляете, как одно-единственное письмо от предмета, которого любишь, может воспламенить сердце.
- Какие пустяки! Любовное письмо! - хмыкнул Маринус, - не понимаю в чем тут честь! Все эти письма понаделали уже много бед, к тому же я прекрасно знаю кто возлюбленная этого господина.
-Кто же?
-Это герцогиня Монпансье.
Присутствующие удивленно воззрились на герцога.
-И письмо это написано не от любви, а от злости. Там содержатся весьма важные сведения, применив которые мы приведем на эшафот семейство Гизов!
Король вздрогнул. Шико разлепил глаз. Эрнотон прискорбно ахнул и прижал дощечки к себе.
-Брат! Поддержи меня! - воззвал Бурбон.
-Так и есть, - сонно ответил граф Де По, - господин Ла Валет, зачем вы вообще притащили этого негодяя оскорблять взор короля, отрубите ему сначала руки, потом возьмите письмо, а потом уже и голову ему отсечем и повесим перед окнами госпожи Монпансье.
Братья засмеялись.
-Ах, какой вы жестокий, - мрачно бросил король.
Натаниэль передернул плечами.
- Я бы так и поступил, тысяча чертей! - ответил Ла Валет, - ваше величество, дозвольте мне забрать письмо.
-Нет! Нет! Пощадите если не меня, то мою любовь, клянусь кровью Христовой, что там ничего кроме любовных посланий! - Де Камерон, дрожа, обратился к королю, - позвольте мне сохранить хоть остатки чести, не запятнав хотя бы мою любовь. Единственное, что погубило меня, заставив стать предателем, это любовь, и я на все пойду, лишь бы в смерти сохранить верность своей госпоже.
-Ах, как он любит! - Генрих подпер подбородок кулаком, что всегда делал в минуты глубокой задумчивости.
-Подлец! Предатель! Отдай письмо! - взвился герцог Бурбон, чуть было не накинувшись на Де Камерона.
-Оставьте его! Вы же видите, он плачет и страдает! - сказал король.
-Он лживый лицемер, государь! - Маринус в отчаянии и озлобленности обернулся к королю.
-Прощу пощадить мою любовь, мое сердце обливается кровавыми слезами, - молил Де Камерон, сжимая письмо.
-Он так благороден! - вздохнул Генрих.
-Государь, прикажите, я высеку его, а потом посажу на испанский стул! - вставил Ла Валет.
-Ла Валет! - Генрих грозно взглянул на своего фаворита, - вам ли предлагать такое, в то время как вы не уследили за своим подчиненным!
-Ла Валет тут ни при чем, влезешь ли в голову таким искусным лицемерам и притворщикам! - защитился граф Де По.
-Ах, вы защищаете его!
-Да он мой земляк, и весьма умный человек, зря вы гоните на него напраслину, сир, - ответил Натаниэль.
В это время Маринус и Ла Валет, сговорившись, решили отобрать письмо у Де Камерона, но он вскочил на ноги и со слезами на глазах, закричал, встав в середине кабинета:
-Не подходите! Если кто-то отберет сие послание, то я просто разорву его, и никто не прочтет! Клянусь своей честью!
- Оставьте пустые клятвы, ваша честь, Де Камерон, ничего не стоит. - зло сказал Де По.
Ла Валет в бешенстве кинулся на своего гвардейца.
-Оставьте его! - громогласно объявил Генрих, все застыли. - Этот человек и так уже погиб, у нас на руках достаточно доказательств его вины. Подпись в документе, этого хватит, чтобы четвертовать его. Считайте, что он уже мертвец, так будьте милостивы, дозвольте ему хоть немного насладиться последними минутами жизни. Он любит, и это оправдывает его. Оставьте письмо его любимой, и пусть он омывает его слезами в камере, ожидая страшного часа. Я дарую ему такую милость. Ибо Всехристеанейший король должен быть милостивым. И я как защитник дворян не могу видеть, как вы его оскорбляете.
Ла Валет с сожалением отступил, подчинившись.
-Если такова ваша воля, государь!
-Достаточно, уведите его! - Генрих сел опять на кресло.
Ла Валет поклонился и велел гвардейцам взять Де Камерона под конвой и вывести из кабинета.