Внезано стражник отворил дверь. Вошел монах аббатства Святой Женевьевы. Дверь бесшумно закрылась за служителем церкви. Эрнотон понял, что смертный час близок. Но говорить с монахом он не хотел, потому что ни в чем не раскаивался.
-Господин Де Камерон, - высокомерным и неестественным голосом произнес монах.
Эрнотон поднял глаза на этого человека.
-Кто вы? - безумная надежда загорелась в душе заключенного.
-Это я, ваш старый знакомый, - ответил монах и скинул каюшон.
-Вы...это вы!? - Де Камерон с ужасом всматривался в лицо собеседника при неверном свете луны.
-Да, это я Черная Лилия.
-Но вы же...
Но Эрнотон не успел договорить, молниеносным движением Черная Лилия вынул кинжал господина Шико и пронзил им сердце Де Камерона.
Все было кончено. Мнимый монах, накинув капюшон, покинул Бастилию, не привлекая внимания.
Утренний туалет короля.
В четыре часа утра Шико, Маринус и Натаниэль вернулись в Лувр. Они застали в коридорах слуг, которые убирали залы дворца от дневного мусора и нечистот, ибо король Генрих III особо не любил, когда его взгляду представлялось нечто некрасивое и грязное. По этой причине и появилась традиция ночных уборок в Лувре и других королевских замках.
Братья Бомонт и Шико расстались у дверей своих покоев, отправившись переодеться и принять омовения, так как уже через час им предстояло предстать перед королем, чтобы разбудить его.
В залах для аудиенций, палате для государственных заседаний и передней уже толпились придворные, готовые узреть своего повелителя, а затем отправиться с ним на утреннюю службу. После обеда готовилась казнь Де Камерона, ставшая самым популярным предметом для разговоров.
Де По, Де Бурбон, встретившись у дверей короля с остальными миньонами вошли в опочивальню. Генрих уже не спал, разбуженный Шико. Правда король смиренно возлежал на подушках, укрывшись одеялом. Лакеи растапливали камин.
Натаниэль и Маринус подошли к Генриху, помогли ему встать, а затем отошли к главному гардеробмейстеру, чтобы подобно другим миньонам подавать королю одежду.
Генрих встал на середину комнату и возвестил лакеям, чтобы открывали двери. Часть самых привилегированных придворных во главе с принцем Франсуа вошли в спальню, остальные переместились в залу для аудиенций, ожидая выхода короля.
Герцог Анжу явился вместе с Бюсси, которого Генрих терпеть не мог, но сегодня из милости сделал вид, что не замечает нахального графа.
Келюс поднес воду королю, и Генрих умылся. Из рук Франсуа он получил свою утреннюю сорочку.
Шомберг и Можирон преподнесли легкий завтрак. Это был хлеб и вино, так как мистическая натура Генриха всему любила придавать сакральное значение.
Отведав подношение, Генрих вместе с миньонами и слугами отправился в гардеробную, где его облачили в нижнюю сорочку с вышивками, короткие обтягивающие бре, украшенные кружевами. Черный дублет, к которому крепились завязками шерстяные о-де-шосс, черные бриджи до колен, колет из кожи и ток с бриллиантом и страусиным пером. К выходу на улицу миньоны держали в руках стеганный на вате пурпуэн, плащ и шпагу.
Облаченный король отправился в залы для государственных заседаний, чтобы поприветствовать придворных.
А потом удалился в кабинет, где его уже ожидал Ла Валет, чтобы сообщить ужасное известие. Де Камерон мертв. В груди его нашли кинжал Шико.
Глава 10. Аудиенции
Обед в Лувре.
В полдень первый гофмейстер короля Ришьльё Франсуа дю Плесси сообщил, что обед готов. По средам король всегда обедал в присутствии королевы-матери и королевы Луизы.
Так как Генрих не любил есть на виду у всех, то следуя испанскому церемониалу, он приказал воздвигнуть его стол на возвышение и отделить специальными перегородками от остальных пирующих.
Заиграла музыка, которая всюду сопровождала Генриха, и начали подавать кушанья.
После несостоявшегося убийства двух своих любимчиков, король почти не разговаривал с королевой-матерью, перестав советоваться с ней во всем. Екатерина Медичи хоть и была обеспокоена охлаждением в отношениях с сыном, ничем не выдавала внутреннего волнения, полагая, что время или же ее собственная хитрость все расставит по своим местам.
- Сын мой, недавно мне пришло известие от королевы Маргариты Наваррской.
Король, получив салфетку из рук первого гофмейстера, утер уста, которые испачкал, вкушая ракового супа.
-Вот как! Матушка, а я все никак не получу ответа от моего зятя короля Наваррского. Он пишет гораздо медленнее своей супруги.