- О-о-о-о! Да ты лыка не вяжешь, Шико, сын мой!
- Вот и нет, сын мой!
- Шико, ты пил с Маринето? Вы были одни?
- Именно так! С братцем Маринусом.
- И что...
- Ничего. Он возблагодарил меня за спасение своей жизни.
-Как?
-Мы обнялись.
- И...
- Поцеловались.
- Ах, как это было? - Генрих подпрыгнул на кровати.
- Что ты имеешь в виду, негодник?
- Ты поцеловал Маринето или он тебя?
- Я его поцеловал!
- Как именно? Как мужчина мужчину или как мужчина женщину?
Шико издал тяжкий вздох.
- Как братца.
Но Генрих не унимался:
- Ваши губы соприкоснулись и были чуть приоткрыты или плотно сомкнуты?
- Фу! Развратник! Лучше умой свои уста, грешник, это ты во всём виноват. Если бы ты подобно Орфею, обучившему франкийцев, не насаждал свои дурные наклонности мне, ничего бы не было.
- Ты раскаиваешься в этом поцелуе?
- Нет.
- Так значит, он был хорош, твой поцелуй?
- А твой?
- Не напоминай мне, и так больно.
- А ты не говори глупостей. Я, кажется, и правда перебрал, и все это не имеет значения. Спокойной ночи, Генрих.
- Конечно, дружочек. Один только вопрос и спать.
-Давай свой вопрос.
- Когда ты его поцеловал, то ваши языки вступили в сражение, нападая друг на друга, или вы держали их за закрытыми вратами?
- Генрих! Если ты сейчас не замолчишь, то я вступлю в сражение с твоим языком, откусив его.
- Шико!
Король с блаженством растянулся на постели, счастливо обозревая очертания потолка.
Глава 12, в которой появляется Маргарита Наваррская.
Прибытие королевы Маргариты Наваррской ознаменовалось для Парижа великими празднествами. Екатерина Медичи выехала дочери навстречу, стремясь поскорее воссоединиться с ней. Генрих III ожидал сестру в Лувре, где все было подготовлено для торжественного приема.
Маргарита приехала одна без своего супруга, Генриху Наваррскому нездоровилось, и он в последнюю минуту отказался от чести посетить родственников. На самом деле он боялся вновь оказаться в Париже, откуда совсем недавно с таким трудом выбрался, едва сохранив жизнь. Естественно, что он не горел желанием вернуться, ещё слишком сильна была память о его лувровском пленении.
Это обстоятельство не помешало Генриху Французскому со всей теплотой и любезностью принять младшую сестру и заключить ее и даже Франсуа Анжу в крепкие братские объятия.
Королева-Мать не могла нарадоваться на воссоединение семейства Валуа, раздираемое так недавно ссорами и склоками.
Король даже прослезился от нахлынувших на него чувств, рассыпавшись перед Маргаритой в тысячу любезностей и приятностей. Чувствительный Франсуа также не сдержал слез, наблюдая за семейной идиллией, в которой ему раньше никогда не доводилось участвовать. Единственным человеком, кто обращался с ним хорошо и, возможно, с искренней любовью была только Маргарита.
На следующий день после приезда королевы Наварры всем придворным Главный Церемониймейстер прислал приглашения на большой королевский бал-маскарад в честь Маргариты. Высший Свет пришел в необычное волнение и спешно погрузился в подготовку к празднеству.
Сам король Генрих засел в придворных ателье, куда были созваны лучшие мастера шитья. Генрих наблюдал за пошивом костюмов для себя и миньонов по личному проекту. Пришел господин Ле Га и о чем-то пошептался с королем. Внезапно Генрих вскочил, бросив вышивку на пол, миньоны тоже встали, не понимая в чем дело. Так как Генрих выглядел разозленным.
- Государь, вы укололи палец иглой? - робко спросил Келюс.
- Нет, я получил укол не в палец, а в спину. Не зря моя сестра вернулась и сговаривается с Франсуа пока я не вижу!
Наблюдавшие за этой сценой братья Бомонт страшно побледнели, услышав эти слова. На их лица набежала тень гнева. И Маринус выступил вперед.
- Ваше Величество, государь, прошу дозволения спросить, почему вы решили, что ваш брат виновен в каких-то заговорах с королевой Наваррской.
Король вначале разозлился, но тут же смягчился, обозрев братьев, предавшись какой-то тайной мысли:
- Вы еще не понимаете в тех кознях, что готовит моя собственная семья. Я получил сведения от моей тайной полиции, что Маргарита отправляется в паломничество в монастырь Сен-Пьер, чтобы посетить одну даму, ставшую монахиней там. Так вот, этот монастырь находится в опасной близости от дома господина Биде, ее любовника, - Генрих издал смешок (Биде было презрительное прозвище сеньора Антраге, гизара и лигиста), - а он состоит на службе у моего брата.
-Но государь, он скорее состоит на службе у дома Гизов.
Король не пожелал этого слушать. Натаниэль и Маринус переглянулись, как будто что-то задумали, и Генрих это заметил, уже понемногу научившись читать эти тайные знаки, которыми обменивались братья.