что была на противоположной стороне той которая изливалась отсутствующим избытком что сгорала в желании и разгоралась вновь как огонь творит себя и буду желать того, что до настоящего момента считала запретным), он ушёл, я затолкала его в тень, оставила позади, однако сама тень осталась со мной и никуда не исчезла, и всё, что было затенено, спало и видело, как настигнуть меня и произвести этот разлом: мы вместе и мне хорошо, мне хочется, чтобы он прикасался ко мне, чтобы моё тело сливалось с его телом – это шептания тени, она обрастает и разрастается, я сама оказалась в тени, окружённая ею, но не причастная ей, саму себя я ещё не вычеркнула, я вычеркнула его, сейчас же он далеко, расстояние – последнее средство против близости, но, и тут я вздрагиваю, нет таких измерений, чтобы высчитать необходимое расстояние дабы покончить с близостью – отдалить её – значит её же разделить, что невозможно, как пронести воду в сито – отдаляясь, я прокладывала бикфордов шнур, я подчинялась близости, чтобы в один момент даль наконец детонировала и взыграла всем своим потаённым спектром. Расстояние и есть близость, чёрт возьми, и сквозь разлом воем несётся бессилие. Я даже не могу об этом нормально думать. Вернее, думать-то могу, но каждая мысль обязательно будет что-то замалчивать, обходить, лгать. Как шахта. Смотришь – вроде плоская точка. Потом проваливаешься, как в сон. Двухмерное оказывается трёхмерным. Позади – поверхность, опора твоего бывшего состояния, оглядываешься – не было никогда такой опоры. Нашла. Длинный стеллаж с женскими трусами. Подешевле и поменьше. XS. Пойдёт. На кассе пробила себе ещё бутылку минеральной воды. В последний момент я запаниковала, решив, что кассирша соберётся выдать какую-нибудь шутку по поводу моей покупки: ведь кому ещё в голову взбредёт с утра затариваться трусами и минералкой? Второй пункт возражений не вызывает, но вкупе с первым выглядит странно. По штрихкоду проскочила красная линия, как лезвие, потом по следующему штрихкоду пакетик не желаете товары по акции с вас сколько-то там рублей я выложила три сотни и получила сдачей полтинник. Забрала покупки. Запихнула трусы в рюкзак. Выйдя из коробки, глотнула минералки. Жарко. Невыносимая погода. Сегодня же первый день осени. Как аргумент против душного и вязкого воздуха, против горячего асфальта, против плотного и изжигающего света, против закипающих мозгов. Кристина перешла обратно дорогу, уложила минералку в рюкзак. Если бы её сбил «нисан», то всё прекратилось, не нужен был и этот университет, «линейка», собрание первокурсников, «посвящение», а мокрые трусы перестали мешать. Умерла бы – и всё, проблемы решены одним махом. Простое и гениальное решение. Девушка закурила; жар сильнее сгрудился над телом, а голову окружило непроницаемое дыхание накалённого воздуха. Кристина двинулась вперёд, счастливая от того, что август кончился, что ожидание, больше похожее на забвение, ушло; счастливая, счастливая, как тупица или безмозглый придурок, который только и знает, что он счастлив, как первостепенный дурачок, для которого счастье – это вера, и он верит в своё счастье, как если бы на свете существовало лишь оно одно; счастливая, ибо нечто новое маячит перед ней. Это завораживало.