Новоявленные студенты поднимались в сторону университета, как пророки, следующие за очередным откровением; одни о чём-то говорили, смеялись, другие хранили молчание, зацепленные своими собственными размышлениями, глухие и замкнутые.
Не в своей тарелке
Прислонившись к стене, я поодаль наблюдал за остальными. Саша, Лёша и Стас что-то оживлённо обсуждали на левой стороне крыши: Саша указывал рукой в сторону города, Стас одобрительно кивал головой, а Лёша возражал. Потом Лёша повторял те же действия, что и Саша, только на этот раз с возражениями выступал Саша, а Стас всё так же продолжал кивать и иногда посмеиваться, удивляясь, судя по всему, абсурдности подобного спора. Вова с Димой в компании Насти и Юли, находясь на середине крыши, разговаривали о чём-то своём. Юля, как всегда, безумно смеялась. Настя пыталась её урезонить, что, конечно, не имело никакого эффекта, напротив, Юля начинала смеяться громче прежнего, Вова её поддерживал, будто поймав очередной поток попутного ветра, Дима же только разводил руками. Я чувствовал, что ничего меня с этими людьми не объединяет: ни интересы, ни мнения, даже общая авантюра, на которую мы решились; главное, мне нечего было противопоставить этому коллективу – никаких козырей, только пустые мысли.
Голоса слева обсуждали предстоящий посвят в каком-то дендрарии. Очередной жаргонизм. Этого края. Края внутри города, который сам по себе лишён любых внутренностей. Город-греза, город-воображение, город-из-ничего. Здесь может быть бесконечное число краёв. И бесконечное количество жаргонов. Кристина протолкнулась через тела к выходу.
Первый секс
Кристина вышла на остановку и выкинула докуренную сигарету в урну рядом с ларьком союзпечати. У края тротуара стояла бабушка с парой тюков нечеловеческих размеров и вглядывалась в конец проспекта, ожидая автобуса ожидание зачем говорить об этом когда ясно что это когда эта фигура в себе воплотила Ожидание.слово просто опоздало, сильно опоздало, как горожанин опаздывает на автобус/электричку/поезд/такси и проч. стоит у дороги как на взморье смотрит в море будто море это вестник или проводник но на самом деле просто бесконечная даль с неизменной приставкой бес и без ибо море отрицание и негация идеальный философ потому что вмещает и вливает выливает переливает плескает расплёскивает в себе все реки и озёра вода падает в воду одно-бытие-тожество безбрежное ожидание вода ожидание под солнцем растекаемся волгоград растекается превра-воплощается в море посреди горячей земли. На скамейке под навесом сидела женщина с длинным лицом, на котором отсутствовало какое-либо выражение: глаза смотрели строго вперёд, и взгляд их был как бы сонным, безучастным; кожа на этом лице была почти бесцветной, белой-белой, как у альбиноса, и Кристина подумала, что это, должно быть, какой-то вид мутации или же болезнь, раз кожа при таком солнцепёке не темнеет. Поодаль от ларька стоял высокий парень в оранжевой футболке, стройный, поджарый, идеал девичьих мечтаний. Стоял и ждал автобуса. Как скульптура. Причёска что надо. Аккуратный нос. Скулы стёсанные, обточенные. Он походил на Егора, правда, воспоминание скорее само пришло на ум, чем было навеяно внешним видом этого парня; воспоминание попало в петлю, метко выстрелило, возникло вопреки, а не соответственно тому, что было сейчас у Кристины на уме. Парень как парень, образцовый красавец, объект желания, самого низменного, животного, живого, слепого, упорного желания, которое едва ли не само продуцирует собственный объект. Всякое желание – это бесконечная объективация, самоотражение, само-охват, экспансия – себя же; если желание и желает чего-либо, то только себя, желание желает погубить себя, поскольку оно неистощимо, т.е.