Кристина спустилась к подъезду. По двору носились неугомонные дети. На лавках восседали старушенции, издали походящие на тотемы или идолы; каменные боги, на чьи образы можно было наткнуться в странствиях по далёким землям; однако те боги обозначали каждый свою границу, это были боги территорий и семей, а старушки не имели ни того, ни другого – то были пустые боги, порожние идолы.
Выбор сложности
В своём бесконечно благородном желании обеспечить меня высшим образованием родители решили оплатить моё обучение. По баллам я не проходил ни в один из факультетов ни в одном вузе. Из всех университетов в городе моих предков устраивал только ВолГУ. Меня он тоже, по большому счёту, устраивал, но от моего мнения в данной ситуации мало что зависело. Во время подачи документов я особо не выбирал специальность, главное, чтобы она была гуманитарной. Выбор мой, разумеется, был обусловлен не моими собственными измышлениями, а рассуждениями родителей. Специальность, где я буду в обязательном порядке учить языки. Знать историю, политологию и прочее и прочее. В некоем фантомном виде я представлял, чего от меня хотят, и даже получалось чужие цели ставить на место своих, подыгрывать, поддакивать, благо, за отсутствием собственных целей заполнение пустого места было сущим пустяком.
И я попал на регионоведение.
Надо сказать, здесь я позволил себе каприз. Вопреки родителям, убеждающим меня поступить на международные отношения, я выбрал другое направление, относящееся, впрочем, к тому же самому факультету и к той же самой кафедре.
Я не понимал, что такое регионоведение. Я чувствовал лишь облегчение, увидев своё имя в списках на зачисление.
длинные листы словно развёрнутые папирусные свитки висели приклеенными на каменных колоннах у входа в универ каждый подходит заглядывает в списки словно в городе объявлено военное положение и тысячи имён выставляют на общее обозрение кто пропал без вести кого надеятся найти кто просто оставил имя в память о ком-то
Земля в крови
Шесть утра.
Сумерки расплываются.
Лето кончилось.
Я умылся, позавтракал, собрал вещи, оделся и отправился на автобусную остановку.
Улицы безлюдны и молчаливы. Лают собаки. Дома – точно древние монументы. Продвигаясь дальше в гробовой тишине, начинало казаться, что я в самом деле нахожусь в начале времён, в некоем сказочном и одновременно безответном пространстве. Я ощущал себя чужаком, заблудшим скитальцем, по наитию отыскавшим пресловутый край света, и скоро взору моему должны открыться ниспадающие в космическую пропасть водопады, льющиеся прямо по бугристым спинам слонов, что стоят воздвигнутыми гигантами на выщербленном панцире престарелой черепахи. Впрочем, ГЭС и без всяких фантазий представлял собой край земли, особенно в эти минуты, когда солнце готово вот-вот подняться, позволяя тьме по-тихоньку рассасываться меж зданий, уходя глубже в лесные чащи, которые и днём-то вызывают далеко не положительные эмоции. При виде этих лесков, что на самом деле являли истинный лик ГЭСа, мне почему-то вспомнился дендрарий. Будто что-то поменялось во мне. Будто я причастился тёмной обители этих лесков, пусть раньше, года три назад, мы с приятелями часто прогуливались среди них, обнаруживая «памятные» места, где кого-то когда-то убили или кто-то покончил с собой. Земля в крови. До сих пор. А я продолжал сонным призраком идти по безмолвному району, словно прозревая – это место стало частью меня. Но теперь во мне пламенел образ. Прекрасный образ. И хоть он тоже молчал, хоть мне, возможно, только показалось, что он зовёт меня, я не сбавлял шага.
Я всё выдумал.
Реальность много скучнее.
И образ – тоже призрак. Как я.
«Привет!»
Мне не с кем поговорить, не у кого узнать, кто эти люди, чего они тут собрались. Все лица незнакомые. Стоп. Не могла же я вчера пить пиво с какими-то левыми людьми. Где они теперь? В расписании точно указана эта аудитория, но там ничего не говорилось о том, что сюда припрётся целая толпа и будет галдеть на весь коридор. Вжалась в уголок, как мышь, ни слова, ни звука, главное, чтобы меня не заметили. Озираюсь по сторонам. Зачем я жду её? Вы просто увидитесь, перекинетесь, если до этого дойдёт, парой фраз и будете дальше молчать, потому что не знаете друг друга… надо отогнать от себя мысли, что тебя с ней что-то связывает. Ты всё придумала. Для неё ты никто, ничто, кто-то, кто стоит у стены, стесняется первой заговорить с незнакомыми людьми, та, кто почему-то сохранила в себе повадки новенькой, так было в школе, когда тебя перевели в новый класс тебя как будто бы нет и все смотрят одновременно на тебя и сквозь тебя Здесь же все как один, никто не знает друг друга, но почему тогда я стою одна, молчунья, и упираю взгляд в пол, подсознательно желая полностью вытравить себя из действительности…