СМИ не давали писателю пощады: ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■, распространяли слухи и сплетни о его дружеских связях, часто выставляли в фальшивом и двусмысленном свете. Вполне справедливо будет сказать, что изображение мелкой преступности, данное им в книгах и фильмах о жителях Рима, подавалось ими как попытка облагораживания и легитимации его «шпаны» в глазах молодого поколения: Пазолини, таким образом, делали виновным в распространении уличной преступности, как будто его «образы» оказывали неблагоприятное влияние на менее стойкую в психологическом отношении аудиторию. А исполнение им в качестве актера роли помощника (по кличке «Урод») преступника в фильме Карло Лиццани «Горбун» (1960), казалось, послужило буквально доказательством его отклонений от нормы. Кадры из фильма использовались в качестве иллюстраций к статьям в прессе о бурной ночной жизни Пазолини.
Моравиа сказал: «Он [Пазолини] знал, что провоцирует скандал, но игнорировал опасность, которой подвергался, оскорбляя такой класс, как итальянская буржуазия, которая за четыре столетия создала два самых значимых консервативных движения в Европе – контрреформу и фашизм»{Alberto Moravia, Prefazione, в Betti 1977, стр. 1–5: 4–5.}.
На Пазолини нападала прежде всего пресса правых взглядов (такие издания, как Lo Specchio и Il Borghese) или газеты бульварного типа (как, например, еженедельник АВС), в лице персонажей типа Джозе Риманелли (автора автобиографического романа «Стрельба по голубям», 1953, в котором он вспоминал о своих воинственных подвигах в республике Сало, и подписывавшего свои статьи в Lo Specchio псевдонимом А. Дж. Солари) и Луиджи Бартолини (автор романа «Похитители велосипедов», 1946, ставшего спустя два года основой для шедевра Витторио Де Сика). Риманелли ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■.
Марио Тедески (преемник Лео Лонганези в руководстве издания Borghese) в своем «Словаре безнравственности», опубликованном издательством Edizioni del Borghese, писал: ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■. «“Лукиниды” и “Пазолиниды” – так саркастически крайне правые издания […] называли последователей Висконти и Пазолини»{Meroni 2021, стр. 58.}: даже просто положительная оценка творчества этих режиссеров уже служила синонимом ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■ (Лукино Висконти ставили рядом с Пазолини исключительно по этой причине).
Другие называли Пазолини «левым копрофагом жизни»{Grattarola 2005, стр. 105.} за сочетание жалости и непристойности в лексике его произведений – «бард канализации», ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■ «Гомер уличных шлюх»{Там же, стр. 73.} или «певец воришек»{Там же, стр. 98.} из-за особой атмосферы в его творчестве. Пазолини был мишенью для комиков и подражателей, и их скетчи не всегда были безобидными. Скорее, они почти никогда не были таковыми.
Он отдавал себе отчет о том, в какой атмосфере ему выпало жить, аккуратно ее фиксировал и не уклонялся от оценок:
Уже 20 лет итальянская пресса, в первую очередь газеты, тратит большие усилия для превращения моей персоны в эталон морального разложения, всего запретного. Нет никаких сомнений, что формированию общественного запрета ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■ что я собой представляю: печать мерзости, которой я отмечен, служит приговором всему, что я делаю, – моей чувствительности, моему воображению, моей работе, особенностям моих эмоций, моих чувств и моих действий, ведь они суть не что иное, как попытка замаскировать фундаментальный грех, грех и проклятие. […] ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■, но писатель, ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■. На самом деле скандальность была не в том, что я не скрывал мои предпочтения, но в том, что я не скрывал ничего{SP, стр. 1532–1533. Цитата взята из Il sogno del centauro. Incontri con Jean Duflot [1969–1975].}.
Пазолини подвергался не только постоянному моральному осуждению, но и настоящей физической агрессии. Но не жаловался. Летом 1960 года его обвинили в пособничестве (за то, что он подвез на своей машине парня, который, не сообщив об этом писателю, провез на себе ценные вещи, похищенные у некой дамы во время драки на Виа Панико), а затем в подкупе малолетних (за то, что обменялся парой слов с двумя 14-летними подростками на пирсе Анцио – последним, как стало позднее известно, заплатили два журналиста{Alfredo Passarelli и Costanzo Costantini, редакторы Tempo и Messaggero соответственно.} за то, чтобы они отправились в полицейский комиссариат с сообщением о неприличном анекдоте, рассказанном им писателем). Последнее обвинение было отвергнуто прокурором Анцио «по причине отсутствия каких-либо доказательств преступления»{См. Betti 1977, стр. 109–110.}, однако машина по метанию грязи заработала на полную мощность, и бульварные газеты опубликовали статьи по обоим эпизодам.
Конечно, Пазолини не мог оставаться равнодушным. Комментируя эти и подобные события, он писал: «Эта злоба причиняет тому, кто является ее целью, сильнейшее чувство боли: он ощущает себя живущим в мире тотального непонимания, где говорить, увлекаться, спорить бессмысленно; в обществе, где, чтобы выжить, надо не только быть злым, но и отвечать на злобу злобой… Несомненно, я должен платить чрезвычайно тяжкую цену, и это создает во мне острое чувство безнадежности – признаюсь в этом совершенно искренне»{Цит. по Nico Naldini Cronologia, в R1, стр. CXLV–CCXII: CLXXXVII-CLXXXVIII.}.
Другой юридический процесс был вообще сюрреалистичным{Точная реконструкция этой истории была сделана Francesco Paolella, в Anatomia di un processo, см. Dotti 2011, стр. 128–149.}. Направляясь 18 ноября 1961 года в гости к своей подруге, актрисе Эльзе Де Джорджи, на виллу в Сан-Феличе-Чирчео, Пазолини остановился у местной автозаправки. Он заказал кока-колу в баре при заправке и обменялся парой слов с 19-летним Бернардино де Сантисом, братом хозяина.
Некоторое время спустя ему пришло уведомление о выдвинутом против него обвинении в попытке вооруженного ограбления, нападении и незаконном ношении огнестрельного оружия: юноша заявил, что Пазолини ему угрожал пистолетом, заряженным собственноручно, у него на глазах, золотой пулей (именно так было записано с его слов в показаниях), требуя отдать деньги из кассы. Несмотря на абсурдность обвинений (мифический пистолет, ça va sans dire42, не был найден ни при одном из обысков), следствие продолжалось, пока в июле 1963 года не завершилось процессом в городе Латина, на котором Пазолини приговорили к 15 суткам за грабеж и еще пяти суткам за незаконное ношение оружия, с уплатой 10 тысяч лир штрафа за отсутствие у оружия регистрации: «необъяснимо мягкое наказание, если правда то, что он виновен, и необъяснимо несправедливое, если все, включая судей, прекрасно понимали, что он невинен»{Nico Naldini, Cronologia, в R1, стр. CXLV–CCXII: CLXXXIX.}.
Адвокаты Пазолини подали апелляцию, но она не получила хода, поскольку к тому моменту преступление попало под амнистию. Они подали и кассационную жалобу, которая в 1965 году привела к изменению приговора первой инстанции на оправдательный за недостатком доказательств. Эта история была иронично обыграна в эпизоде «Вольный цыпленок», снятом Уго Григоретти43 для фильма «РоГоПаГ»44 (1963, Пазолини для него снимал эпизод «Овечий сыр»), в котором Рики Тоньяцци в роли сына притворяется, что стреляет в своего отца, Уго Тоньяцци, из игрушечного пистолета, заявляя, что он Пазолини.
Это было бы смешно, если бы от этого не хотелось плакать… Правая (и не только) пресса по этому случаю безумствовала. В римском ежедневнике Il Tempo статья о судебном процессе была проиллюстрирована фотографией сцены из фильма «Горбун», в которой Пазолини с мрачным и угрожающим видом держит пулемет. Некто, более доброжелательный, предположил, что Пазолини решил испытать «вживую» литературный опыт, о котором рассказывал в своих книгах. Другой журналист, более злобный, предположил, что, вероятно, это было нападение с сексуальным подтекстом, и донос де Сантиса носил характер мести за нежеланное предложение (якобы юноша предпочел скрыть этот факт из опасения, что его сочтут недостаточно мужественным).
44
«РоГоПаГ» (Ro.Go.Pa.G.) – кинофильм, состоящий из четырех отдельных короткометражных фильмов, каждый из которых снят одним из четырех режиссеров: итальянцами Росселлини, Пазолини и Грегоретти и французом Годаром.