– Довольно, – остановил меня Йодль. – В теории вы разбираетесь. Однако практика… Что вы нам демонстрировали сейчас?
– Сценарий «Трус», – ответил я. – В исполнении…
– В неудачном исполнении.
– В боевой обстановке исполнение будет удачным, – заверил я. – К тому же этот фигляр Дрюпин мне все время кривил рожи…
– Я не кривил, – вмешался Дрюпин. – Он все время врет.
– Да я вообще кристально чистый человек…
– А я думаю, на самом деле неплохо, – сказал Седой. – Приемлемо. «Трус» получился такой, как надо…
– Не знаю, не знаю. – Йодль принялся грызть губу. – Мне кажется, надо добавить часов прикладной психологии. И, может, еще театральное искусство…
– Меня и так от Станиславского уже тошнит, – застонал я. – Что я вам, в конце концов, Смоктуновский, что ли…
– Он слабо управляется, – сказал Йодль. – Его тяжело контролировать. Примите витамины обязательно.
Сказав все это, Йодль удалился.
Седой вздохнул.
– Я устал, – сказал я.
– Все мы… – Седой махнул рукой. – Что там у тебя сегодня? Стрельба, плавание?
– И то, и другое.
– Ну, так иди. Плавай, стреляй.
И все остальное утро я плавал и стрелял. Но не из револьверов, а из подводного автомата. Из подводного автомата по подводным мишеням. Это было утомительно и зверски скучно. Буль, буль, буль. Плечи ноют, в носу вкус хлорки. Буль, буль, буль.
После плавания спустился в столовую – восполнить запас электролитов и протеинов. Десантники ушли в лес и обедали там – варили свежие побеги елок, так что в столовой было почти пусто. Варгас, да еще мои коллеги. Дрюпин и Сирень то есть. Эта парочка сидела за своим любимым столом, на веранде, с видом на нее. Любовались далями, обогащали духовные запасы. Отлично. Испорчу им аппетит.
– Что будем кушать? – спросил раздатчик.
– Сегодня меня тянет на вегетарианскую кухню, – сказал я. – Что-нибудь…
Я взял сковородку. Тушеная фасоль с орегано и лавашем. Белок, углеводы, сплошная полезность. Салат с огурцом и укропом. Томатный сок, радость совестливого вампира. Двести капель тинктуры из взращенного под Хабаровском женьшеня – для придания организму общей бодрости. Все.
Сгрузив эту радость для желудка на поднос, я проследовал к Сирени и Дрюпину. По пути поздоровался с Варгасом.
Варгас сидел возле фикуса. Дул свою «Маргариту» [9] и, как всегда, ел что-то необычное – какие-то маленькие белые сосиски, жаренные в пальмовом масле, – запах этого масла ни с каким другим не спутаешь.
– Угощайся. – Варгас с презрением поглядел на мою фасоль.
– У меня сегодня вегетарианский день, – отказался я. – Очищаю кровь от шлаков.
– А это совершенно растительное. – Варгас наколол сосиску на вилку. – Личинки маленького короеда. Он кушал молодую кокосовую пальму. Народный деликатес. Поднимает жизненную радость.
Я попробовал национальный деликатес. Кокосовая сосиска. Вкусно, но ничего выдающегося.
– А кайманов на гриле у вас нет? – спросил я. – Говорят, они хороши с виноградными листьями.
– К Рождеству обещались, – мечтательно сказал Варгас. – Но кайман не мягкий, лучше дикий пекари [10]. Через месяц будет пекари с перцами…
– Обязательно приду, – сказал я. – Приятного аппетита, маэстро. Буррито, авокадо, Тегусигальпа.
– Тебе тоже, – кивнул Варгас и налил себе коктейля с плавающими кусочками солнца.
Сирень и Дрюпин бросали на меня мрачные взгляды. Боялись, что я к ним подойду. Испорчу им обед, нарушу единение душ, кармическое, так сказать, слияние.
Я так и сделал. А нефиг.
– Привет, зеленые. – Я бухнул на стол поднос со своим обедом. – Аппетита вам море, жевать не переживать, как говорится в нашем серпентарии.
– Спасибо, – настороженно сказал Дрюпин.
Он уныло ковырялся в жареной картошке, Сирень наворачивала креветочный салат, запивала его молоком. Я взялся за фасоль.
Мы какое-то время ели молча. Потом я сказал:
– Надо поговорить.
– О чем? – тупо спросил Дрюпин.
– О вопросах пищеварения. Ну, и вообще. О бессоннице, о лунатизме…
Оба поглядели на меня как на ненормального.
– Вопрос пищеварения поставлен у нас из рук вон плохо, – продолжал я. – Что приводит к лунатизму. Вот ты, Сирень, пьешь молоко.
– Ну, пью, – насторожилась Сирень.
– А ты знаешь, что это за молоко?
– Китовое? – предположил наивный Дрюпин.
– Если бы! – Я воздел глаза в потолок. – Вы вот пьете молоко, а в курсе ли вы, что Ван Холлу принадлежит контрольный пакет акций «Mouse Cream Company»… [11]
– «Mouse Cream Company»… – задумчиво сказал Дрюпин. – Что ты имеешь в виду?