- Сассенах, сдается мне, ты собираешься этим вылечить лошадь? - слегка осипшим от напряжения голосом проговорил он и закашлялся, нервно поглаживая колено.
Я взглянула на него с легким негодованием.
- Нет, всего лишь одного известного мне бестолкового упрямца. Может это научит его, в конце-концов, быть слегка осмотрительнее.
- Может не надо, а, nighean? - с остатками исчезающей надежды проканючил он. - Все и так хорошо заживет.
- Думаю надо. Я не могу так рисковать твоей рукой и тобой в том числе, - я слегка сбрызнула жидкость и взялась за пропитанный спиртом тампон из корпии. - Будь любезен, повернись ко мне надлежащим местом.
- Господи, Сассенах, умеешь ты так изощренно наказать, чтобы до костей проняло, - надсадно заговорил он, выгибаясь и с трудом сдерживая стон, пока обжигающая жидкость из шприца медленно проникала в его тело. - Ооо!.. Боже! Когда отец порол меня, мне и то не было так больно.
- Ну, пороть в данном случае нецелесообразно, я полагаю. Гораздо эффективнее и полезнее курс отличных оздоровительных инъекций! - мстительно отпарировала я, выдернув иглу и, как следует, массируя кусочком корпии место укола. - Через четыре часа повторим, и на мое милосердие можешь не рассчитывать.
Он опустил подол килта и с укором посмотрел на меня, после того, как его перестало корежить от боли.
- А еще спрашиваешь, почему я стараюсь тебе ничего не говорить про мелкие, ничего не значащие ранки, - он потер свое свежеперебинтованное плечо и поморщился. - Чисто из соображений личной безопасности.
- Безопасности? Джейми! Ты ведешь себя как ребенок! Да ты понимаешь, что еще пару дней и руку, может, пришлось бы резать? - я с возмущением опустила шприц в кипяток.
- Ну-у... не думаю, что все так серьезно, - он с остервенением потер место укола, искоса поглядывая на меня, и прошипел. - О, Боже! Как больно-то.
Его жалостливый вид, конечно, заставил мое сердце дрогнуть, на что он, видимо, и рассчитывал. Я сокрушенно вздохнула и мягко положила ладонь на его руку, ласково поглаживая пострадавшее место. Потом обняла его сзади за плечи. Он прижался ко мне спиной, и я почувствовала, как напряжение уходит из него, как дух из воздушного шарика.
- Думаю, что могла бы поправить положение, мой храбрый солдат, - тихонько проворковала я ему в ухо. - Иди ко мне.
Он умиротворенно вздохнул и протянул ко мне руки, и что-то неуловимо изменилось, как это всегда бывает перед близостью, что-то упоительное завладело нами и стремительно повлекло за пределы сознания.
***
РОДЖЕР ВЗДОХНУЛ И ИСКОСА ПОСМОТРЕЛ на тестя, присев к нему на скамейку. Тот щурился на восходящее солнце и, потирая висевшую на перевязи руку, расслаблено пожевывал травинку. Рука была на перевязи! Значит, он был разоблачен.
- Как рука? - осторожно спросил Роджер.
- Нормально, - откинувшись спиной на стену дома, Джейми лениво разглядывал ястреба, парившего над деревьями. - Получил знатный нагоняй, заштопанную руку и... вот такой шприц с ее любимым пенициллином в задницу.
Он, криво усмехнувшись, развел ладони, показывая, какой был шприц, и Роджер тревожно заерзал - так рыбаки обычно показывают размер приличной рыбины.
- И как?
- Ну как, сидеть теперь больно, вся задница ноет и нога... - он, кряхтя и морщась, осторожно переместился на правую ягодицу. - В придачу к руке. Видимо, теперь, в ближайшую неделю спать придется на животе, поскольку втыкать этот чудесный пенициллин мне собираются каждые четыре часа.
Он сокрушенно вздохнул и поджал губы. Роджер сглотнул.
- А про меня ты ничего не говорил?
Джейми внимательно посмотрел на него. Вид у парня был довольно измученный и нездоровый.
- Послушай Родж, я бы не затягивал на твоем месте, лучше иди, сдайся сейчас, потом только хуже будет. А если до пенициллина дело дойдет, так вообще.
Он, болезненно сморщившись, потер пострадавший зад.
Роджер с сомнением окинул тестя взглядом.
- Хуже, думаю, уже не будет. Ничего... скоро заживет.
Он прикоснулся к большой шишке на голове, полученной в результате стычки с одним из ублюдков, прицепившихся к ним на мельнице. Тот сломал целую оглоблю об его спину и вскользь попал по затылку. Шишка последние сутки дергала и горела, а от нее серьезно болела голова, подташнивало, и все тело одолевала какая-то общая слабость.
От Брианны ему удавалось скрывать сей факт, а так же здоровенный отек и синяк на лопатке, поскольку он вдруг решил спать в сорочке. Но двигаться приходилось с трудом, преодолевая боль в плече и голове.
- Как-то не хочется мне спать на животе, знаешь. Хотя бы на боку... - он со стоном прикоснулся к больному плечу и удрученно оскалил правую сторону лица.