ВЕСЬ ПОТНЫЙ ОТ СТЫДА, НЕ зная, куда девать взгляд, он пытался удержать щиколотки ее сбитых, словно фарфоровых, ножек, напряженно вытянувшихся в струнку. Она отчаянно колотила ими по скамье в безумной судороге боли, стараясь вырваться из железной хватки и хоть немного увернуться и облегчить беспощадный поток жалящих ударов. Фильдеперсовые чулки, подвязанные широкими лентами, обтягивали ее полные икры и упругие ляжки, сотрясающиеся от равномерных хлестких шлепков. - Папочка! Миленький! Родненький! Прости! Пощади! - безостановочно визжала Табита, тщетно вымаливая прощение у отца. Он не хотел смотреть и... не мог отвести взгляд от судорожно сжимающихся и бешено ерзающих по скамье ягодиц, превосходной формы, округлых и крепких, в которые раз за разом, леденяще свистнув, впивались безжалостные прутья ее отца. Он превосходно видел и то заповедное место, которое так заманчиво раскрывалось между этих полушарий, когда она в своей безумной пляске боли крутила попой, и его взор, как завороженный прилип к этому потайному роднику. Ни до, ни после, он не встречал ничего заманчивее и обворожительней, чем смотреть так близко и с такого угла на порку молодой девицы. Он вдруг в ужасе осознал это тогда и никогда не мог забыть своего потрясения.
- ЧТО? ДЖЕЙМИ! ГОСПОДИ! Я была права! Тебе это нравилось! - О, да, Сассенах... признаю... я долго не мог забыть это. Прошло уже много времени с тех пор и, наверное, нужно признаться себе честно, это был мой первый опыт такой интимной связи с... женщиной. И, несомненно, он произошел совсем не так, как ожидалось. Джейми грустно вздохнул, и взгляд блуждал внизу, по простыне. - Значит... значит... все это не просто твои высокопарные слова о справедливости!.. Ты хотел высечь меня ради своего удовольствия. Он еще раз вздохнул и глянул на меня немного смущенно. - А разве я это когда-нибудь скрывал, девочка? Просто я не давал себе волю, ты же помнишь. Тебе не в чем упрекнуть меня. Я осеклась. Действительно, все его действия никогда не выходили за рамки. Если он и вытворял что-либо такое, то всегда был на грани, и всегда думал и о моем удовольствии тоже. - Не думаю, что я хотел причинять тебе боль, когда-либо, Сассенах. Ты же знаешь, как я отношусь к этому. Ну, разве что слегка, чтобы это было приятно. Ну, а ты? Разве ты не любишь кусаться и царапаться иногда, когда теряешь голову в порыве любви. А? И это меня тоже заводит, как ты могла заметить. Господи, - голос его внезапно прервался, он заговорил глухо, с придыханием, рука потянулась в мою сторону, - когда я подумал об этом, я вдруг захотел тебя, Сассенах. - Постой! - меня вдруг осенила другая, не менее оглушительная мысль. - Если ты все время сдерживаешь свои желания, то ты никогда не испытываешь со мной всего возможного удовольствия? Никогда?! Я задохнулась и даже привстала от потрясения. - Ну почему? Почему ты думаешь, что я сдерживаю свои желания? - он с силой притянул меня к себе, и я почувствовала, как стучит под сорочкой его сердце. - Право, мне не нужно избивать тебя, Сассенах, чтобы возбудиться. Ты сводишь меня с ума и без этой внешней шелухи. Он поцеловал морщинку между моих бровей теплыми сухими губами, и дрожь готовности прошла по моему телу. - Или у тебя не так? Ты не испытываешь со мной всего возможного удовольствия? Тебе нужно что-то еще? - Ха! Ловко ты переводишь стрелки... однако, - я подняла к нему губы для поцелуя. - Ты же прекрасно знаешь, какой будет ответ. - Ну, так, о чем тогда твое беспокойство, Сассенах, - он мягко и бережно коснулся уголка моих губ и зашептал прямо в них. - Каждый уголок твоего тела заводит меня так сильно, что, иногда, я боюсь просто перестать дышать. - Джейми... - И, может быть, сейчас я не силен так, как раньше, - его глаза были близко-близко, - но чтобы разок ублажить свою жену без дополнительных стимуляций, меня хватит. - Без дополнительных? - я привстала над ним, развязывая ворот его рубашки и обнажая грудь. - Даже не хочешь, чтобы я тебя укусила разок? - я повела губами дорожку к его соску, ощущая легкую соленость его кожи. - О, да, пожалуйста, - он шумно втянул воздух, когда я сомкнула зубы на его твердеющем соске. Потом, медленно целуя его грудь, перешла к другому. И второй тоже напрягся под моими зубами. Джейми громко счастливо выдохнул и изогнулся в истоме. Я мягко куснула его за шершавый подбородок, пристально рассматривая его большие, четко очерченные губы, чуть приоткрывшиеся в наслаждении. Неторопливо прошлась по их теплой, влажной от горячего дыхания, поверхности, надолго задержавшись на правом верхнем изгибе губы, посасывая и покусывая его, пока не почувствовала, как мощное мужское тело послушно завибрировало, поддаваясь моим нехитрым ласкам. Он снова застонал от мучительной неги, и я осознала, что это именно те страдания, которые я всегда хотела бы причинять ему - страдания от переполняющего, еще неудовлетворенного желания. Но, еще я знала, эти муки блаженства никогда не принесут нам никакого вреда, а только сумасшедшую близость на той дороге полного единения душ, которую дарит нам слияние тел. И это давало мне полное право поступать иногда безжалостно, доводя его ласками до полного исступления, когда он брал меня, рыча и судорожно срывая с меня сорочку, а потом почти насиловал меня, с диким хриплым шёпотом и стонами: «Ты моя! Ты только моя, Сассенах!» - Да, я твоя! - вторила я ему, обвивая ногами его ягодицы, и из-за всех сил прижимаясь к его крепкому телу, возвышающемуся надо мной в грациозной позе рассвирепéвшего льва. Обладание, а вовсе не удовольствие от причинения боли, полное обладание и изощренная власть над другим телом, таким родным и близким, давало ту вспышку судорожного возбуждения, которое доводило нас до безумия. Хотя боль в границах разумного была своего рода знаком обладания, огненной печатью, демонстрирующей власть. Но это была взаимная власть и взаимное обладание, тесно сплетенное и перетекающее от одного к другому, пока полное слияние его, многократно усиленное от нашего проникновения тел, чувств и мыслей не приводило к экстазу. Потом он падал рядом со мной в полном бессилии, опустошенный и разнеженный, и я втискивалась спиной в его объятья, слушая его мягкий храп и спокойное биение его могучего сердца. Наутро, проснувшись, я видела, как лучики света дрожат в его взъерошенной после сна шевелюре и тихо улыбалась. - Что? - он открыл заспанные глаза. - Ничего. Ты... старый похотливый извращенец и... я тебя люблю. - О. Хмм... ну это как посмотреть, Сассенах. Похотливый извращенец, затраханный собственной женой. Но, сдается мне, еще не слишком старый?. - его брови умоляюще дрогнули в немом вопросе и он, тихо засмеявшись, зарылся в мое плечо. - Старый конь борозды не испортит, - я прижала к себе его тяжелую голову и провела рукой от затылка к плечу. - Вообще-то, я имела в виду совсем не года, а опыт. Но раз ты настаиваешь. Он приподнялся надо мной, и глаза его лучились смехом. - Я настаиваю только на одном, Сассенах... мы будем стареть с тобой вместе, если так, - он поцеловал мое запястье, где еще был заметен легкий шрам после нашей клятвы на крови. - И наш опыт в этих делах... и все заслуги мы поделим пополам. *** Уважаемые читатели! Благодарность автору, хотя бы в виде ЛАЙКОВ, будет совсем не лишняя: большая просьба к вам НЕ СТЕСНЯТСЯ оставлять свои ЛАЙКИ и ОТЗЫВЫ, если понравилась работа.))) Тогда, сами понимаете, вероятность, что у автора будет стимул еще что-нибудь написать, резко повысится... ;) Заранее СПАСИБО!