— И последнее: оплата…
Мистер Келлер тут же перебил меня, ухватившись тонкими бледными пальцами за свой лацкан.
— Мистер Холмс, я действительно живу на скромное жалованье, но сделаю все необходимое, чтобы вознаградить вас за труды.
— Мой милый юноша, сама работа есть для меня лучшая награда, — сказал я, улыбаясь. — Если мне предстоят какие-то расходы — каковых я в данном случае не предвижу, — вы вольны покрыть их тогда, когда ваше скромное жалованье вам это позволит. А сейчас, если вы в силах на один миг сдержать свои чувства, прошу вас дать мне закончить вопрос, который я хотел задать: как ваша жена платит за эти тайные уроки?
— Не знаю, — ответил он, — но средства у нее есть.
— Вы подразумеваете ее наследство?
— Да.
— Очень хорошо, — сказал я, обозревая людской поток на другой стороне улицы и наталкиваясь взглядом на пролетки, двухколесные экипажи и на то, что становилось тогда все менее редким явлением, — шумный транспорт для высшего класса, автомобили, которых я увидел по меньшей мере два.
Убежденный, что дело почти раскрыто, я с нетерпением ждал миссис Келлер. Прошло несколько минут, а ее все не было, и я начал гадать, не могла ли она войти в магазин до срока. Или же она была полностью осведомлена о подозрениях своего мужа и решила не приходить. Но когда я был готов высказать это допущение, мой клиент прищурился; кивнув головой, он раздельно произнес:
— Это она, — и весь изготовился к преследованию.
— Спокойствие, — сказал я, кладя ему руку на плечо. — Пока что нам нужно держаться на расстоянии.
Тут и я заметил ее — неторопливая фигура плавно двигалась к «Портману» посреди быстрого течения. Ярко-желтый солнечный зонтик не шел женщине, над чьей головой плыл, ибо миссис Келлер, миниатюрное создание, была одета в обычное дневное серое платье — строгий рельефный бюст, линия талии спереди приспущена, подчеркивая корсетный выгиб. На ней были белые перчатки, и свободная рука сжимала небольшую книгу в коричневом переплете. У двери магазина она опустила зонтик, сложила его и взяла под мышку, входя.
Мой клиент попытался высвободить плечо, но я не дал ему ринуться вперед, спросив:
— У вашей жены есть обыкновение пользоваться духами?
— Да.
— Замечательно, — сказал я, отпуская его и сходя на мостовую. — Посмотрим, что все это означает.
Мои органы чувств, что, конечно, не преминул отметить мой друг Джон, необычайно развиты, и я долгое время верил, что скорое завершение расследования часто зависит от быстрого установления марки духов; стало быть, криминалистам настоятельно рекомендуется учиться их распознавать. Миссис Келлер избрала утонченную смесь разных сортов роз с добавлением пряностей, и я уловил этот аромат у входа в магазин.
— «Камео роз», не так ли? — шепнул я в спину моему клиенту. Но так как он вовсю поспешал впереди меня, ответа я не получил.
Чем дальше мы продвигались, тем отчетливее делался запах, и, наконец, остановившись, дабы определить, куда он ведет, я понял, что миссис Келлер находится где-то совсем близко. Мой взор метался по тесному, пропыленному заведению — шаткие книжные шкафы кособоко тянулись через весь магазин, книги до отказа заполняли полки и кучами лежали в темных проходах между шкафами; но ее нигде не было видно, как и престарелого владельца, который рисовался мне за конторкой у входа вчитывающимся в какой-нибудь неразборчивый текст. Без служащих и хозяина магазин Портмана оставлял жутковатое ощущение заброшенности; едва эта мысль мелькнула в моей голове, как я услышал слабые звуки музыки, несущиеся сверху.
— Это Энн, мистер Холмс. Это она — она играет!
По чести говоря, называть столь эфемерную абстракцию «музыкой» было неверно; нежные звуки, достигшие моего слуха, не обладали ни формой, ни строем, ни даже просто мелодией. Но магнетизм инструмента возымел действие: переменчивые звуки слились в незыблемом согласии, одновременно дисгармоническом и влекущем настолько, что мы с моим клиентом сами собою подались в их направлении. Мистер Келлер указывал путь, мы прошли мимо шкафов и очутились у лестницы в задней части помещения.
Но, поднимаясь на второй этаж, я осознал, что аромат «Камео роз» остался на первом. Я обернулся, осмотрел магазин, опять никого не увидел, согнулся, чтобы обеспечить себе лучший обзор, и безуспешно постарался заглянуть поверх ряда шкафов. Это промедление помешало мне отвести пылкий кулак мистера Келлера от двери мадам Ширмер — короткий стук разнесся по коридору, и инструмент умолк. Впрочем, когда я встал рядом с ним у двери, дело можно было считать почти законченным. Я точно знал, что миссис Келлер здесь нет и не было, и тот, кто упражняется на гармонике, окажется кем-то другим. Какая жалость, что в своей повести мне приходится столь многое раскрывать. Я не могу утаивать правду, как Джон, и, увы, не обладаю его даром до поры придерживать важные факты только ради того, чтобы неожиданно преподнести псевдосодержательный вывод.
— Успокойтесь, мой друг, — увещевающим тоном сказал я. — Вам ни в коем случае нельзя так себя вести.
Мистер Келлер сурово нахмурил брови и устремил взгляд на дверь.
— Вы должны меня простить, — сказал он.
— Прощать тут нечего. Но поскольку ваше исступление может навредить нам, вместо вас буду говорить я.
Тут тишина, наступившая после сердитого стука моего клиента, нарушилась быстрыми, тяжелыми шагами мадам Ширмер. Дверь распахнулась, и, пылая лицом, появилась она — самая пунцовая дама, какую мне случалось видеть. Прежде чем она успела сказать что-нибудь в сердцах, я выдвинулся вперед и протянул ей свою визитную карточку со словами:
— Добрый день, мадам Ширмер. Не соблаговолите ли уделить нам немного времени?
Окинув меня вопрошающим взглядом, она грозно воззрилась на моего спутника.
— Обещаю, мы отнимем у вас лишь несколько минут, — продолжил я, постучав пальцем по карточке в ее руке. — Возможно, вы знаете, кто я такой.
Совершенно игнорируя мое присутствие, мадам Ширмер резко сказала:
— Герр Келлер, не приходите больше сюда так! Я не потерплю этого вторжения! Почему вам надо приходить и устраивать трудности для меня? К вам, сэр, — прибавила она, глядя на меня, — это тоже относится. Вы его друг, нет? Так что уходите с ним и никогда не приходите ко мне вот так! У меня больше нет терпения для этих людей, как вы!
— Сударыня, прошу вас, — сказал я, изъяв карточку из ее руки и поднеся к ее лицу.
Как ни странно, при виде моего имени она решительно замотала головой.
— Нет, нет, вы не этот человек, — сказала она.
— Уверяю вас, мадам Ширмер, я — он, и никто иной.
— Нет, нет, вы не он. Нет, того человека я видела много раз, знаете ли.
— А скажите, пожалуйста, где и когда состоялось знакомство?
— В журнале, конечно! Этот детектив гораздо выше, так? У него черные волосы, другой нос и трубка. Вот, там были совсем не вы.
— Ах, в журнале! «Там» в некотором роде занятное искажение. На том и сойдемся. Впрочем, мне, вероятно, следует быть признательным этой карикатуре. Если бы большая часть встречаемых мною людей не признавала меня, подобно вам, мадам Ширмер, моя свобода была бы менее ограничена.
— Это смехотворно! — Она смяла карточку и швырнула ее к моим ногам. — Уходите от меня сейчас, или констебли за вами придут!
— Я не могу уйти, — твердо сказал мистер Келлер, — не увидев Энн своими глазами.
Наша растревоженная противница вдруг топнула ногой и топала до тех пор, пока пол под нами не задрожал.
— Герр Портман, — закричала она после этого, и ее сильный голос эхом отдался в коридоре за нами, — со мной неприятность сейчас! Идите за констеблями! Два грабителя у двери! Герр Портман…
— Мадам Ширмер, толку не будет, — сказал я. — Мистер Портман, кажется, вышел. — Затем я повернулся к моему клиенту, стоявшему с глубоко несчастным видом. — Вы должны понимать, мистер Келлер, что мадам Ширмер абсолютно права и у нас нет никаких законных оснований входить в ее квартиру. Она же, со своей стороны, должна понимать, что вами руководит страх за жену. Смею надеяться, что, если нам будет позволено войти вместе с мадам Ширмер всего лишь на пару минут, мы определенно сможем положить конец этой истории.