— И Джозефина к тому времени уже спала, — бросив устрашающий взгляд на сестру, вмешалась Леттис. — Но она в полном порядке, Арчи. Мы видели ее сегодня утром, когда она приходила померить свое платье. Очень мило с твоей стороны побеспокоиться о ней. Я уверена, ей это будет приятно.
Ронни с изумлением посмотрела на сестру, но не сказала ни слова.
— Мы пойдем сейчас к нашим девочкам и постараемся найти предлог прислать к тебе Лилиан, — продолжила Леттис. — Ты будешь здесь?
Арчи оглянулся вокруг и решил, что кофе ему все-таки не помешает.
— Да, здесь достаточно уединенно, и я долго ее не задержу. Если увидите Джозефину, скажите ей, что я приду сюда в шесть тридцать.
— Хорошо. До скорого.
— Что это, черт подери, ты такое плела? — раздраженно спросила Ронни сестру, когда они вышли в вестибюль.
После того как Джозефина ушла, Марта еще долгое время сидела у окна, боясь двинуться с места. До чего же занятно: из уединения постепенно рождалось одиночество, а из тишины и спокойствия — тревога. И старательно выстроенное ею ощущение самодостаточности куда-то исчезло — видимо, умчалось в такси по направлению к Кавендиш-сквер. И осталась лишь пустота.
Устав от тишины, Марта подошла к граммофону, чтобы поставить пластинку с музыкой, но передумала и вместо этого сварила кофе. От избытка выпитого вина и недосыпа у нее разболелась голова, и она в поисках аспирина перевернула вверх дном шкафчик в ванной комнате. А потом вдруг вспомнила, что накануне принесла лекарство на террасу и там оставила.
Накинув на пижаму пальто, Марта вышла в сад. В то утро он выглядел непригляднее обычного: как нередко после выпавшего снега, у него был удрученно-грязноватый вид. Все ее попытки привести в порядок окаймлявшую сад дорожку привели лишь к тому, что грязь утопталась в траву, и теперь, куда ни глянь, везде валялись сухие ветки и булыжники. Всматриваясь в лишенный зелени, блеклый кусок земли, в тоскливую пустошь, которой еще ждать и ждать прихода весны, Марта задалась вопросом: а с чего, собственно, она решила, что во всем этом есть какой-то смысл?
На террасе Марта взяла пузырек с лекарством, сунула в карман и уже направилась к дому, когда заметила возле стены яркую желтизну, которой вчера еще не было. Марта нагнулась, с изумлением и радостью увидела зимний нарцисс и улыбнулась: надо же, чтобы он вылез именно сегодня.
И тогда Марта, пока не передумала — отвинтив на ходу крышку пузырька, — вошла в дом. Сунув в рот две таблетки и запив их остывшим кофе, она достала из мусорной корзинки открытку и направилась к телефону.
Джозефина внимательно вгляделась в свое отражение в прикрепленном к двери зеркале и решила: что есть, то есть — ничего другого ждать не приходилось. Леттис и Ронни просто превзошли самих себя: платье было повторением модели Люсьена Лелонга, которой Джозефина в свой последний приход к ним в студию невзначай восхитилась, никак не подозревая, что они воссоздадут эту модель специально для нее. Платье сшито из мягкого, прилегающего к бедрам и талии шелка, с глубоким вырезом на спине и волнистыми складками чуть ниже талии. Оно было почти целиком черное, за исключением двух перекрученных лент — изумрудной и алой, — вившихся вдоль спины до самого пола. Наряд этот выглядел поразительно красиво, и в другое время Джозефина, несомненно, пришла бы от него в восторг, но сегодня вечером ей меньше всего хотелось привлекать к себе внимание. Она лишь надеялась, что утром, примеряя платье, сумела притвориться неимоверно счастливой.
Джозефина надела нитку жемчуга, потом, чтобы подчеркнуть глубокий вырез, спустила ее вдоль спины и сразу же, дабы избежать соблазна нырнуть в постель и зарыться в простыни, поспешно вышла из комнаты. Спускаясь по лестнице, она постаралась не наступить на некий довольно своеобразный предмет — серебряный крест, вделанный в одну из ступеней в память о несчастной женщине, погибшей после падения с лестницы в старом здании клуба. Ходили слухи, будто ее призрак порой является на лестничную площадку второго этажа. Все это, конечно, было чепухой, но на некоторых подобные россказни производили впечатление, а Селия пользовалась любой приманкой, лишь бы заполучить в клуб новых членов. Джозефина даже однажды пошутила, что Селия сама туда этот крест и вставила, но после вчерашнего трагического происшествия такое замечание уже не казалось забавным. «Интересно, как себя чувствует Люси?» — подумала Джозефина и почему-то вспомнила, какой нервной и неуклюжей она ей показалась. Наверное, с такими, как Люси, рано или поздно случаются неприятности. Но то, что ей описала Селия… такое и вообразить невозможно.