— Как прошла беседа?
— Думаю, что узнала больше, чем хотелось бы, — призналась Джозефина и рассказала ему о казни Амелии. — В мире, где случается нечто подобное, как-то и жить не хочется.
— Я знаю, что ты имеешь в виду. Но если еще и пытаться винить за это самого себя, тут уж просто можно свихнуться. Поверь, я в свое время из-за подобных мыслей провел не одну бессонную ночь.
— Но ведь за то, что происходит, отвечаем мы все, разве нет? У нас, черт возьми, только что прошли выборы, и считается, что мы живем в демократической стране. — Она указала рукой в сторону парламента. — Эти люди не могут найти более гуманный способ наказания, а я, выходит, должна сидеть сложа руки? Разве у каждого человека не должно быть хотя бы элементарных прав?
— А как насчет Марджори и ее прав?
Джозефина вздохнула.
— Я понимаю, о чем ты говоришь, и у меня на этот счет нет никаких возражений. — Она подождала, пока стихнет шум машин на Вестминстерском мосту, и спросила: — Селия во всем призналась?
— И да и нет. Ситуация куда сложнее, чем мы предполагали. То, что я скажу, — строго между нами. Женщина, которую мы арестовали, не Селия Бэннерман.
— Что?! — Джозефина посмотрела на него как на сумасшедшего. — Конечно же, она Селия Бэннерман. Я-то уж точно знаю — я с этой женщиной провела в Энсти не один день.
— С этой женщиной, но не с Селией Бэннерман.
Арчи стал рассказывать о случившемся, и Джозефина слушала его с изумлением.
— Ты хочешь сказать, что половину своей жизни она прожила во лжи?
— Если говорить о ее официальном имени, то — да, но поступки и достижения Вейл были подлинными, они выражали ее суть. По крайней мере именно это она мне пыталась внушить. Скоро должна приехать из Саффолка Этель Стьюк и подтвердить ее слова, но у меня нет сомнений, что эта женщина — Элеонор Вейл.
— А как насчет сведений, которые она дала для моей книги? Откуда она все это узнала?
— Вейл провела достаточно времени в «Холлоуэе» и видела, как там все устроено, а потом жила в доме Селии Бэннерман, и они, конечно, не раз беседовали. Между прочим, я еще раз внимательно прочитал твою рукопись, и почти все, что там написано, можно узнать из доступных всем источников, но, как ты сама только что выяснила, далеко не все из этого правда. — Арчи взял протянутую ему сигарету. — Но что я не могу выкинуть из головы, так это ее публичные речи, все эти патетические монологи о детях нашей нации… а потом оказывается, что она была губительницей младенцев.
Джозефина устремила взгляд на лунообразный фасад Каунти-холла.
— Как ты думаешь, эта женщина причастна к смерти Лиззи? — тихо спросила она.
С той минуты как Эдвардс описала ей казнь Амелии Сэч, Джозефину преследовала мысль о том, что Лиззи каким-то образом узнала правду не только о преступлениях своей матери, но и о ее казни.
— Я не знаю. В то время у полиции не возникло никаких сомнений в том, что смерть девушки была обычным самоубийством — если, конечно, самоубийства бывают обычными.
— Я не говорю, что Селия ее убила… ну не Селия, а ты знаешь, кого я имею в виду, — для меня она все еще Селия. Я просто думаю: а что, если у нее были веские причины желать Лиззи смерти, ведь эта девочка связывала ее с прошлым? И Лиззи скорее всего встречала настоящую Селию Бэннерман.
— Ей, Джозефина, тогда было четыре года. Сомневаюсь, что у нее остались хоть какие-то воспоминания о том, что могло бы вывести Вейл на чистую воду.
— Я все время думаю о твоем вполне правомерном замечании по дороге в Саффолк: когда Лиззи впервые узнала о судьбе своей матери, самым естественным поступком для нее было пойти к человеку, который проявил о ней заботу, и узнать у него правду, а не поверить всему этому кошмару на слово и повеситься в гимнастическом зале. Неужели ты не задал бы никому никаких вопросов, прежде чем на такое решиться? А что, если Селия знала о намерениях Лиззи и не стала ее останавливать? — Пенроуз ничего не ответил, но Джозефина по его взгляду поняла, что мысли их сходятся. — Арчи, если Джерри будет по-прежнему считать, что только она одна-единственная виновата в смерти Лиззи, то станет изводить себя до конца жизни. А вдруг Селия тоже ответственна за гибель девочки? Ты мог бы по крайней мере ее спросить об этом?
— Я сомневаюсь, что, в теперешнем ее состоянии, Вейл хоть о чем-нибудь можно спрашивать. И сейчас моя главная забота — три недавние смерти. Я даже не уверен, что через столько лет смогу привлечь ее за убийство Селии Бэннерман.
— Ты же сказал, что она призналась.