— Что?! Это все еще продолжается?
— Еще как! Министр внутренних дел только что объявил о создании нового комитета для расследования дел о приемных детях. Подожди-ка минутку. — Арчи поднялся, порылся в пачке газет и подал ей вышедший во вторник номер «Дейли мейл». — Вот смотри: «Правительство идет в атаку на губителей младенцев». В наши дни это, конечно, делается по-другому — в основном детишек продают в страны, где брать ребенка на воспитание не дозволено законом, но суть все та же — нажиться на нежеланных детях. — Пока Джозефина читала статью, Арчи снова наполнил бокалы. — Какой же будет эта книга? Художественное описание дела Сэч и Уолтерс или современная его версия?
— Я пока не решила. Все это настолько не похоже на то, о чем я писала в последнее время, что роман не принял еще никаких определенных очертаний. Пожалуй, это больше всего похоже на моего «Кифа». Я хочу написать историю преступления, не превращая ее в детективный роман, то есть эта новая книга будет несколько напоминать мою первую, но только она будет основана на реальных событиях. Как бы то ни было, завтра я собираюсь перечитать все возможные репортерские отчеты о суде в газетах и узнать о Сэч и Уолтерс что только можно, но главное, что меня интересует, — каким образом преступления этих женщин отразились на окружавших их людях. После знакомства Сэч с Уолтерс последовала цепь событий, которая не оборвалась с их казнью. В эти события было вовлечено множество людей: их родные, матери младенцев, люди, следившие за ними в тюрьме. Множество людей, которых ничто, кроме этих двух женщин, не связывало, и чья жизнь благодаря им изменилась бесповоротно. Посмотри на то, что случилось с Элизабет Сэч, а ведь это произошло через пятнадцать лет после казни. Не думаю, что я бы взялась за такую книгу, если бы собственными глазами не увидела, какие нити тянутся за преступлениями.
— Занятно. Похоже, что твой роман начинается с того, чем большинство романов заканчиваются.
— Пожалуй, что так, — улыбнулась Джозефина. — Я, кажется, только сейчас сама это поняла. В детективных романах не так часто можно прочесть о последствиях происшедшего — о том, что жизнь продолжается, и о том, как именно она продолжается. Или о том, что она не продолжается — как в случае с Лиззи. — Джозефина поставила на минуту бокал и подбросила угли в камин. — Я рада, что тебя заинтересовала эта идея. После разговора с Селией у меня уже стали зарождаться сомнения. Она не очень-то меня поддержала.
— Селия… Знакомое, между прочим, имя. И не только потому, что она была одной из тюремных надзирательниц.
— Селия много занимается благотворительностью. Ее имя без конца мелькает в газетах. Она теперь важная птица.
Арчи рассмеялся тому, с какой явной неприязнью Джозефина это сказала.
— Как ни странно, но я не из тех, кто, взяв в руки «Таймс», сразу же лезет в светскую хронику.
— И я тоже. Но Селия сказала мне, что вызвала в «Клуб Каудрей» кого-то из ваших, поэтому тебе, наверное, и знакомо ее имя. Правда, я не думала, что дело настолько серьезное, чтобы им занимался инспектор.
— A-а, вспомнил: анонимные письма. Я был уверен, что слышал ее имя совсем недавно.
— Письма?!
— Ну да. Прости, я не должен был о них упоминать, но решил, что ты уже и так об этом знаешь.
— Я ничего не знаю про анонимные письма. Селия сказала мне, что речь идет о воровстве.
— Да, и воровство тоже, но ты права — к нам такого рода дела не относятся. Однако мерзкие письма людям с положением и репутацией — это уже совсем другая история. Жена главного констебля тоже член вашего клуба.
— А что же мерзкого в этих письмах?
— Ну, правильнее было бы назвать их злобными. Речь в них не идет о насилии или угрозах, но они ранят людей в самое больное место, да так искусно. Подобные письма получили уже четверо из сотрудников клуба и членов совета, включая и саму мисс Бэннерман.
— А письма эти посланы предположительно членом клуба или кем-то из посторонних?
— Мы этого пока не знаем, и я не могу вдаваться в подробности, но из писем явствует, что тот, кто их писал, хорошо знал тех, кому они адресованы, и выбор жертв был не случаен.
— Неприятная история. Селия сказала мне, что между медсестрами и остальными членами клуба существуют какие-то трения. Интересно, эти письма как-то с ними связаны?
— Возможно. Но тебе волноваться не о чем — обычные члены клуба писем не получали, только те, кто участвует в руководстве. Ты ведь ничего такого не получала?
Джозефина решила ничего не скрывать:
— Ничего такого не было… только какая-то загадочная гардения, и тот, кто ее послал, скрыл свое имя.