И что было ему наградой? Самые непривлекательные из послушаний. Такова ныне благодарность за заботы о процветании ордена? Что ж, решил он, в Бездну мистерии и поклонения... и ушел от всего.
Хотя сердце разорвалось, когда ему пришлось отвергнуть веру.
Он снова поднес высокий грубый кувшин к губам, пролив большую часть на запятнанную рясу. Отщепенцам подобает ютиться в трущобах, сказал он себе и поднял кувшин, салютуя темным углам, куда не добирался косой свет луны.
Он был не одинок. Другие силуэты сгорбились в сумраке: соратники по несчастьям, жертвы жизненных невзгод и беженцы войны. Все они голодали и мерзли в холоде близкой зимы.
Генот отдал честь и им: нуждающимся, пастве, кою настоящий жрец должен беречь пуще личного гнезда. Глотнул, чуть не подавившись мерзким кислым пойлом.
И тут что-то сдвинулось в самом мрачном углу старого храма. Отставной жрец узнал явление, и волосы встали дыбом на затылке. Лишь во время величайших ритуалов призыва встречался он с этим феноменом, когда мерцала гладь пруда или колебалось серебряное зеркало. Так открывается вход в Высокое Королевство.
Он встал, бросив кувшин на пол, среди других осколков. Соседи ворчали, выражая недовольство. А на подсвеченной луной мозаике пола шевелились тени, кружась в калейдоскопическом танце. "Покажи мне!" умолял он тьму, широко раскрыв объятия. "Подари откровение!"
Тени поползли, будто прячась, мельком явив сумрачный пейзаж - каменистую равнину - и громадная тварь прыгнула в храм, завыла, подняв голову к небу.
От зычного рыка сыпались камни. Все обитатели трущобы повскакали и убежали, вопя и стеная. Впрочем, Генот едва слышал их за псовым рычанием.
Тварь была страшна и прекрасна. Пес нездешних размеров, белесые бока изрыты шрамами, мышцы трепещут в ожидании кровопролития. Генот узнал эту повадку: зверь был выпущен на охоту. Он поднимал тупую морду, куда больше головы Генота, и принюхивался, глядя по сторонам.
Острые уши прижались, рык походил на грохот катящихся валунов; зверь прыгнул по мозаике, когти скрипели, оставляя царапины на камне - и взлетел, будто решив убиться о стену. Однако фигура пропала среди камней, словно в стене было окно.
Генот стоял в тишине, задыхаясь, сердце стучало. - Благодарю! - выдохнул он, раскинув руки. - Благодарю. - Пал на колени, обнимая тьму, лицо поднялось к ползущим сверху теням. "Благодарю".
***
В последующие дни выходца видели по всему Ли Хенгу; каждое кольцо улиц в кругах стен получило свою долю паники. Шелк сбился с ног, расследуя все встречи. За посещениями не виделось логики и плана. Свидетели твердили о монстре, пробивавшем стены и пропадавшем в тупиках. Зверя винили в нескольких смертях, однако Шелк не находил прямой связи существа с гибелью людей. Сердце старика разорвалось от ужаса; старуха в панике упала с лестницы и умерла от ран; взбесившийся мул растоптал ребенка; стена упала на целую семью. Ни один из горожан не был сожран или растерзан на куски - по крайней мере, среди найденных.
Явления были разделены большими расстояниями. Между местами не было видимых следов, полос разрушений. Тварь словно скакала туда и сюда по воле случая. Или, начинал подозревать Шелк, люди попросту подскакивали от каждой тени.
Кажется, увидеть монстра стало признаком моды. Описания разительно разнились. Так называемые свидетели клялись, будто тварь была демоном с глазами-очагами, или косматым зверем, чьи челюсти могли перекусить лошадь; помесью степного льва с демоном; чудовищным шакалом или самим Трейком, кузеном Рилландараса.
На месте последней встречи Шелк с удивлением нашел на полу россыпь карт того сорта, что таланты используют для гаданий. Заинтересовавшись, поднял одну из кучи битого стекла, старинных вещиц, сломанных свечей и гусиных перьев рваной подушки. Карта была мятой и тонкой, сделанной из дешевой бумаги. На сумрачном холме мускулистая фигура, нагая по пояс, сгорбилась, работая над возведением некоей постройки. Маг достаточно знал Колоду Драконов, чтобы узнать Каменщика Тьмы.