- Останешься здесь, паренек, если не отдашь этот милый пояс и все длинные ножи. Да где ты их достал... - Тут Дорин, вдруг оказавшийся позади него, выхватил один из указанных ножей и прижал к шее грабителя.
- Никому ни шага!
Юнцы удивленно застыли. Мужчина поднял пустые руки. - Потише, паренек. Вижу, ты изрядно ловок... может, мы...
Дорин прижал лезвие еще сильнее. - Ответишь на вопросы, и я оставлю тебе жизнь.
- Вопросы? Какого... - Дорин нажал так резко, что мужчина привстал на цыпочках, шипя от боли.
- Мне нужны имена. Имена тех, что правят черным рынком. И ассасинов. Хочу свести знакомство.
- Наемных убийц? Вот как, значит... Парень, ты слишком зелен. Защитница не позволяет в городе убийств. Жаль, но должен сказать прощай. - Проходимец махнул рукой.
Дорин посмотрел на четверых юнцов, готовясь к нападению. И... вдруг оказался на земле, пялясь в голубое небо над узкой щелью переулка. Один глаз застлало ярко-розовым туманом. Сверху нависло лицо толстого мужлана.
- Смотрел на парней в аллее, да? Твоя ошибка, резунчик. Нужно было следить за крышами. Хенганские пращи, приятель. Смертельно точные. Ну, мы забираем твои ножи и пояс. Без обид, а?
Он хотел проклясть проходимца именем Худа и еще хуже, но рот онемел, глаза закрылись тяжкими шторами, оставив его в темной коробке. Больше он ничего не ощущал.
Пробудили его зуд и жжение. И лившийся на лицо дождичек. Дорин заморгал, открывая глаза; сквозь тучи над переулком пробивалась первая заря. Что-то кусало голову. Он сжал руками уши, ощутив тепло и влагу, под ладонями забегало - он отдернул руки, увидев темную кровь и толпу счастливо-сытых тараканов.
Затем он оказался на втором этаже, над верандой. Как туда попал, было неясно. Но испытанные страдания и память о кишевших в ладонях паразитах взбунтовали желудок; он свесился над улочкой. Оперся о деревянную крышу, а насекомые внизу ринулись к рвоте, как на славное угощение.
"Боги, во мне рождается серьезная нелюбовь к этому городу".
В голове мутилось. Он вытер губы, решил поискать место, где можно укрыться и выспаться.
Темные переулки проявлялись серией разрозненных образов; кто-то рвал с него куртку, а он отбивался; он бежал, ударяясь головой о кирпичную стену... Странно, но удар очистил мысли - так блеск молнии в ночи позволяет ясно видеть. И увидел он большую деревянную постройку вроде амбара, и влез наверх, найдя затененное место в углу покатой крыши, и притулился там, во тьме под открытым небом. Да, амбар был пристроен к высоченной стене Внутреннего Круга.
Он не хотел спать; но голова кружилась, и он дернулся, поняв, что успел лечь набок. Встревоженный Дорин сражался против сна, но безуспешно. Ватная немота охватила разум, он проваливался во мрак...
Легчайшее касание заставило его сжать пальцы. Раздался звук - высокий женский взвизг.
Он открыл глаза, точнее, один глаз - второй склеился и не поддавался. Он сжимал запястье миниатюрной женщины, а та смотрела широко раскрытыми глазами черного соболя.
Поразительно, но в глазах не было страха. Лишь краткое удивление.
- Тебе серьезно досталось, - произнесла она.
- И скажу, что поделом.
- Нетипично для воришки.
- Я не вор.
- Ага. Это все объясняет.
Он выпустил ее руку; осторожно коснулся лба, обнаружив холодную примочку. - Спасибо.
- Манеры? Опять не по-воровски.
Дорин ощутил как лицо кривится в гримасе недовольства. - Сказал тебе...
Она махнула рукой: - Да, да. Вот ты, ранен, скрываешься на крыше, но не вор. Но я тебе верю, потому что ты явно из тех, кого ограбили. - Она как бы обвела рукой все его тело.
Хмурый Дорин изогнулся, чтобы осмотреть себя. Куртка пропала, рукава рубахи порваны и залиты кровью, брюки - то же самое, ноги босы. У него забрали башмаки? Он не помнил такого события. Но вот они, ноги - почерневшие, в грязи и сочащиеся от множества ссадин. Он хотя бы сохранил кожаную поддевку-нагрудник с костяными ребрами прочности.
"Ради зверобогов, я стал вонючей развалиной! Один день в Ли Хенге, и пал ниже последних бродяг!"
Все его чувства свелись к мучительному смущению и нарастающей мрачной ярости. Смущению своим нынешним состоянием; ярости против тех, кто довел его до такого.
- Идем внутрь, - настаивала девушка. - Скоро рассветет, и стража на стене сможет тебя увидеть. - Она указала наверх.
Он поглядел на стену Внутреннего Круга, потом обозрел окрестности. Мельком отметил затененную путаницу крыш и вид далеких Сетийских равнин, засиявших розовым и пурпурным светом: рассвет был близок.