Молодых мужчин в деревне не было — их забирала война. Нажимая на резиновую черную грушу, ехал Мартин по пустынным улочкам, между рядами беленых домиков, к зданию интендантского управления. Там он брал пайки для батареи и для интерната. В обязанности Жорди входило их пересчитать и прихватить контрабандой несколько лишних пайков, если каптенармус зазевается. Мартин тем временем шел к небольшой гостинице, куда автобусы из Паламоса и Жероны привозили пассажиров и почту.
Насвистывая песенку, Мартин прошел через песчаный небольшой пустырь, по краям которого стояли ларьки и бакалейные лавчонки. Он разглядел сквозь окна только мыло, метелки, мочалу, синьку, щелок и несколько бочек маслин. На пороге одной из лавок лежала тощая кошка, с грустью вспоминая старые добрые времена. «Что было и что стало!» — подумал Мартин. Спешить было некуда, и он посидел немного на солнышке.
Нудное дело ожидало его — разобрать письма. Во-первых, там были письма на батарею, товарищам, — их он клал в левый карман; потом письма учителям и детям — в правый карман; и, наконец, кому-нибудь из местных — их он совал еще в какой-нибудь карман. Владельцы усадьбы «Рай» получали иногда письма с заграничным штемпелем, а Филомена, тамошняя служанка, относила ответы в интернат, прилагая марки точно на нужную сумму.
Однажды они позабыли запечатать конверт, и Элосеги не удержался, прочитал письмо. Писал какой-то Роман или Романо барышне по фамилии Венке. В этом письме были очень странные места; одно из них Мартин хорошо запомнил.
«Ты пишешь о блокаде и о войне, а я, как ни стараюсь, не пойму, что тебя тревожит. Какое нам дело до того, что люди сражаются и умирают, если богата наша внутренняя жизнь? Я все там же, со мною мама, и ничто постороннее меня не интересует. Когда стемнеет, при мерцающем свете звезд я слушаю, как она играет на рояле, и огромная нежность ко всему живому растет во мне».
Служащая гостиницы, которая иногда выполняла обязанности почтальона, вручила ему уже готовый пакет писем, по-приятельски взяла за руку и загадочно улыбнулась.
— Вас тут ждет пассажир, — сказала она. — Такой забавный…
Она повела его в гостиную и пальцем показала на качалку. В качалке сидел мальчик лет десяти-одиннадцати, русый, с тонким лицом, в смешной форменной курточке. Багажа у него не было — только коробка из-под ботинок, перевязанная пестрой лентой. Услышав голос женщины, он вскочил и посмотрел на Мартина синими испуганными глазами.
— Иди сюда, мальчик, — сказала женщина.
Она говорила очень ласково, чтобы завоевать его доверие, и нежно привлекла его к себе.
— Ты скажешь сеньору, как тебя зовут?
— Меня зовут Сорсано, — ответил мальчик. — Авель Сорсано, к вашим услугам.
— Он сирота, — шепнула она Мартину. — Мать застрелили в Барселоне в начале войны, а отец погиб на «Балеаресе».
— Сеньора мне говорила, что вы живете недалеко от усадьбы «Рай». А я как раз туда еду, и я думал, может быть, у вас найдется место…
— Ну, конечно, подвезу! — воскликнул Мартин. — Можешь кататься на грузовике, когда хочешь. И вообще, раз мы с тобой теперь соседи, давай-ка пожмем друг другу руки, а?
Он пожал холодную маленькую руку. «Как у головастика, — подумал он. — Как у саламандры».
— Рад познакомиться, сеньор, — сказал Авель.
— Я также, я также. И слушай, никакой я не сеньор. Зови меня Мартином. Просто Мартин.
— У меня тут багаж, — сказал мальчик, показывая на коробку. Он встал и опустил ее на пол. — Она маленькая, я ее могу везти на коленях.
— Не беспокойся. Мы ее положим назад. А ты поедешь со мной в кабине, поболтаем по пути.
Он взял письма, которые женщина оставила на столе, и положил руку мальчику на плечо.
— Значит, в любое время… Машина тут ждет, за углом…
Мальчик взял коробку за кончик ленты и вежливо протянул руку женщине.
— Большое спасибо за все, сеньора. Вы были ко мне так добры.
Она наклонилась к нему и звонко поцеловала его в щеку.
— До свиданья, дорогой. Надеюсь, сеньор Элосеги сдержит слово, привезет тебя как-нибудь утречком.
— Я тоже надеюсь.
Они спустились по лестнице — оба несли по пакету, — пересекли песчаный пустырь и вышли на улицу, где их ждал Жорди.
На углу Авель обернулся и помахал женщине рукой: «До свиданья, до свиданья».
Элосеги с интересом на него взглянул.
— Откуда ты знаешь, что она смотрит?
Авель отбросил золотую прядку, упавшую ему на глаза.
— Такие женщины, как сеньора из гостиницы, очень любят сирот, — важно сказал он.