— Я знаю, что это несколько человек. Называть их не хочу: они не стремятся себя озвучивать, и это их дело».
Осталось только признаться, что эти несколько человек нашли в своем сценарии роль и для зиц-сценариста [34] С.Кургиняна, которую он и исполняет в меру своих амбиций и понимания.
Ошибку ГКЧП С.Кургинян видит в том, что должность президента СССР не была предложена Б.Н.Ельцину. И эта мысль стала заголовком всей беседы: «ГКЧП победил бы, сделай он Ельцина президентом СССР». По этому поводу С.Кургинян сообщает:
«… мне представляется, что Ельцин ждал этого утром. Какие-то знаки по этому поводу существовали. И у него есть высказывание, достаточно горькое, которое для меня является базовым: он как-то сказал, что важно было выиграть игру с Крючковым. Игру! И, видимо, он решил, что ГКЧП — это подставка. Но соблазн был для него огромный. Он человек абсолютно имперский. Единственный из этой партийной когорты, понимавший, как далеко зашел процесс и как далеко надо идти в реформировании общества для того, чтобы сохранить империю. И он как бы внутренне готов был спасать эту систему. А она его отторгла. Он ей этого не простил.
— Вы считаете, что республики [35] согласились бы иметь над собой нового императора?
— Мне кажется, какая-то комбинация была. Вы прочтите внимательно все вышедшие мемуары членов ГКЧП — и увидите там следы, ну, как я сумел их расшифровать, некоторых знаков, линий, коммуникаций, фигур, которые пытались все это осуществить».
В этом же интервью Кургинян затрагивает тему о роли И.В.Сталина в истории СССР.
«— У меня был очень интересный разговор с одним очень высокопоставленным китайцем. Я ему про геополитику, про реформы — как в никуда, он смотрит куда-то в бесконечность, и взгляд такой мутный-мутный. И вдруг речь зашла о Сталине. Тут он оживляется и вдруг говорит: „Да, Сталин все делал правильно. Он одного не сделал. Он не сумел обеспечить преемственность власти. А вот у нас эта проблема решена. У нас великий Дэн Сяопин — преемник великого Мао Цзэдуна. Великий Цзян Цземинь стал преемником великого Дэн Сяопина. Мы не знаем, как будут звать следующего, но знаем только, что он будет преемником и будет великим“. Потом поднимает палец вверх и говорит, — и еще недавно мутные его глаза становятся голубыми, вы знаете, что у людей иногда глаза вдруг становятся голубыми, — так вот он говорит: „Ибо таково веление Поднебесной“.
“Элитарист” С.Кургинян, как при всяком своем обращении к теме Сталина, не понимает, что И.В.Сталин стремился избежать “элитаризации” власти и потому заботился прежде всего об устойчивом продолжении дела большевизма в преемственности поколений, а не об устойчивости партийной “элиты”, противопоставившей себя народу.
Как явствует из приводимых Кургиняном слов высокопоставленного китайца: «Мы не знаем, как будут звать следующего, но знаем только, что он будет преемником и будет ВЕЛИКИМ (выделено нами при цитировании)», — руководство КНР до настоящего времени поддерживает толпо-“элитарный” характер общественных отношений, что и выразилось в суждении его представителя о деятельности Сталина.
Что касается преемственности власти, то она (преемственность) бывает структурная и бесструктурная; а главное, преемственность всегда — в пределах определённой концепции управления. Если преемственность структурная, а концепция реально толпо-“элитарная”, то преемник всегда “великий”, ибо “так велит Поднебесная”. Хрущев не был преемником власти в концепции большевизма, которой следовал И.В.Сталин. Преемственность власти большевизма с убийством Сталина (с целью пресечь развитие большевизма) всё же была обеспечена, но обеспечена она была идеологически бесструктурно. Так, образно говоря, «Сталин ушел не в прошлое, он растворился в нашем будущем» [36].
Как Сталин «растворился в будущем» гадают сегодня многие политологи Запада и Востока. Но уже одно определенно: все их опасения на тему «реставрации сталинизма» выражают их ощущение того, что вождь-жрец СССР каким-то образом все-таки присутствует в настоящем, и дело, которому он служил, продолжается. А если «растворился», но не сгинул бесследно, то при определенных условиях может и «кристаллизоваться». Поэтому и западная, и наша демократическая “элита” более всего озабочены тем, чтобы такие условия не были созданы.
У них нет понимания того, что в те времена именно определённая концепция общественного устройства была воплощена в личности И.В.Сталина в наиболее полном виде, хотя в иносказаниях фильма “Иван Грозный” С.Эйзенштейн прозрачно намекал на олицетворение определенной концепции в личности государя. Соответственно у них нет понимания того, что личность, воплощающая в себе концепцию, случайна в том смысле, что она обусловлена исторической конкретностью. А каждый случай принадлежит статистике; статистика же множества случайных личностей в каждую историческую эпоху конкретна, а исторические эпохи отличаются одна от другой статистическим раскладом личностей по их отношению к каждой из множества возможных концепций общественного устройства. Сами же концепции — не случайны, в том смысле. что не беспричинны и не бесцельны.
При “элитарном” понимании сталинизма, как самореализовавшей себя личной амбициозности (а по психическому существу агрессивно-паразитического индивидуализма), боящиеся повторения сталинизма, немедленно начинают дискредитировать всякого, в ком им померещится “новый Сталин”: как правило их жертвами оказывается политический “имидж” генералов — Громова, Макашова, Ачалова, Руцкого, Лебедя, Рохлина… О том, что та же концепция может быть олицетворена в наши дни множеством более дееспособных и деятельных людей, которые не участвуют в публичной политике, у “элитарных” верхоглядов нет ни малейшего представления: каждый из их отрядов хочет иметь вождя, а поскольку властного вождя нет, то каждый верхогляд смело борется с воображаемыми и марионеточными вождями чуждых идеологических толков.