Только… Все равно возникает вопрос: а что потом? Опять жить вместе? Ну допустим, они снова попробуют. И на второй же день начнутся споры-раздоры. Придирки и крики на ровном месте: ты куда пошел, да когда придешь, да почему (опять!) явился выпимши, да бросай ты этот проклятый ностальгический текст, напиши что-нибудь легко проходимое – к примеру, детективчик. И снова не будет ни спокойствия внутри, ни работы, сплошное нервическое дерганье. И – понесется снова по кругу, опять двадцать пять. Затем тяжелый скандал, хлопанье дверями, его побег, ночевки где придется… Нет, нет, хватит, это мы уже проходили.
И вот ведь! Когда четверть века назад закрывали его на зоне – в два раза моложе был и любовь его тогда никакими склоками и усталостью не омрачалась, однако смог вырвать Настю из своего сердца. Сказал себе: ты ее больше никогда не увидишь. Тебе надо с нею навсегда в своей душе распрощаться. И – все. И как отрезало тогда. Не думал о ней, заставлял себя даже не вспоминать ее. И получалось. Только, бывало, являлась она ему во сне…
А сейчас – что он за слабак безвольный? Почему без Насти и сына прожить никак не может? И вот ведь мало ему, что Анастасию свет Эдуардовну нынче днем повидал, еще и сына проведать нацелился. Причин у Арсения встречаться с ним никаких не было. И даже поводов – тоже. Тогда Арсений решил осуществить любимую штуку, уже не раз опробованную.
Слава богу, сын работал в центре. И на виду.
С Патриарших Сеня прошелся пешком до Пушкинской. Мимо дома на Большой Бронной проследовал, где целый учебный год прожил вместе с Настей в квартире ее деда, Егора Ильича Капитонова. Теперь те пятикомнатные хоромы стали основой благосостояния их семьи.
На Тверской сбежал вниз, в метро. А там – пара остановок, до Замоскворечья рукой подать.
И – вот он, магазин сети «Диск-Курс», где сын трудится: сплошные стеклянные витрины. Как раз он должен быть на месте (расписание его Арсений знал).
А напротив магазина, через переулок, кафе «Мармелад». Тоже по современной моде с окнами от потолка и до пола. Но у самой витрины там сидят одни эксгибиционисты, а чаще эксгибиционистки, ловят мужиков на живца. А если устроишься за столиком в глубине зала – со стороны тебя не видать, Сеня проверял. А уж из лавки, где сын работает, тем паче. Зато сам «Диск-Курс» как на ладони. И сын – продавец – тоже.
Время уже наступило обеденное. Для работы день все равно потерян, поэтому Челышев заказал бизнес-ланч (заодно и подхарчимся) и сто граммов водки. Водка в кафе, известное дело, напиток наименее накладный. Не столь дорогой, как ром, виски или текила. Хотя у Арсения, еще помнившего бутылку «андроповки» за четыре семьдесят, сердце каждый раз сжималось, когда приходилось сто рублей за одну рюмку платить.
Вот, кстати, что надо будет внести в его «Лавку забытых вещей»: бутылка «андроповки». Невиданное дело на памяти целого поколения: чтобы в России хоть что-то подешевело! Ведь в то время обычно пол-литра водки стоило пять рублей.
Впрочем, книга подождет. Сегодня у него выходной. И вторая рюмка в день (с утра был коньяк) приведет его, он знал, причем довольно надолго, в благолепное настроение. И плевать, сколько та рюмка стоит. В кафе, как известно, платишь не за то, чтобы попить-поесть, а за антураж. За интерьер, за то, чтоб с улыбочкой принесли-унесли, за соседей за столиками. И – за вид из окна. В том числе – на магазин, где трудится его сын.
Вот и Ник появился в кадре. Молодой, розовощекий, сын выглядел стильно даже в униформе – магазинной футболке с логотипом. Иным модникам, с головы до ног упакованным в одежды от-кутюр, такой небрежный лоск даже не снился.
Челышев-младший тем временем прохаживался мимо стендов с продукцией: диски с фильмами, музыкой, играми. Покупателей не было. Но сын, казалось, их отсутствием не томился. Находился в гармонии с самом собой. Посматривал на телевизор над прилавком, который транслировал очередную новинку на ди-види. Арсений не сомневался: сынок это кино уже видел.
Николай был, как он сам себя называл, «киносаранчой»: в день обычно два-три фильма на дисках смотрел – на работе, а потом и дома (не надоедало ведь!). И притом еще каждый четверг выбирался на предпремьерный показ, на самый-самый первый сеанс новой ленты в столице. И бывало, вдобавок в субботу отправлялся в кине́ (именно так, с ударением на последнем слоге, говорили в его кругах.) Впрочем, выходной визит зависел от состояния финансов, расписания рабочих смен и вкусов очередной девушки.