Прошу тебя, не дай!!! –
И послышался собачий лай.
Это значило селенье – не далеко.
Приехав домой, влетел к племяннику.
Вдруг, случилось чего?!
Тот спал, предавшись сну.
– Ну, как? Все нормально? – а няни взор не светит:
– Все вроде спал, но ночью бредил.
Говорил он: женское имя,
Кричал он – очень сильно!-
Дядюшка в гостиной, одежду свешал на стул.
Зашел в комнату и там заснул.
Как дяденька проснулся, остолбенел
Пастатов на себя плащ одел.
– Племяш! Ты чего? Племяш!
– Прости дядя. Не мой это пейзаж.
Я люблю, люблю Светлану,
Но мне этого мало…
Просто! Просто любить!
Знал бы, что и я любим. Я смог бы здесь, жить.
Да! Да, да. Лето, я все жил,
Но увидев ее…. Взорвался мой пыл!
Не могу я, рядом быть с ней!
Я уезжаю, уезжаю теперь.
– Племяш, но почему…. Все – таки, так…
– Но я! Так, же и рад!
Что все – таки я, в нее влюблен.
Не хочу врываться в тот сон!
Я уеду. Уеду, и не будет больше следа
Буд – то и не был. Улечу, стрелой «омега».
– И ты, хочешь, сейчас уезжать…
– Какое предложение, хочешь дать?!
– Прости, племяш. Но останавливать не смею…
Ты, заезжай…. К дядюшке Евгению.-
Сказал дядя, уже во дворе.
– Вот, мой адрес. Дядя, пиши и ты, мне.
Ночью, я уже буду там
Там хорошо, а здесь много ран!..-
Так Пастатова повозка, очень быстро
Тронулась и все вдали висла…
А дядя слезами изливаясь,
Стоял с нянюшкой, над собой издеваясь:
– Так вот: двух кабанов с племяшом поймали –
Говорил в грустном виде, и в печали.
***
4
Так и осень, все вдаль, уходила.
Зима снова, все приходила и приходила.
Снова снега, снова зима,
Поздно – теплу. Холода!
Дядя, Пастатова, понимал:
Что от безумства он так, «сыграл!».
Дядя писал племяннику письма,
Племянник в конверт запечатывал листья
Все для дяди, сыскал идей.
А вспоминая Светлану, сердечко билось сильней.
Как оказалось: Пастатов уехал всего – на два месяца,
Как узнал одни вестницы:
«Здравствуй! Мой дорогой, племянник!
Как поживаешь, Вадик?
Пишу с плохими новостями тебе,
Светлана заболела, ей не по себе.
Все симптомы говорят, это холе…»
Не дочитав, прошипел: – Нет! Нет! Нет!-
Уже через семь часов, ехал в обратную,
Вдаль широкую, даль необъятную…
Приехал к дяде, встретило радостное лицо няни
– Где, дядя!!? Аня! Аня!-
Но та лишь развела руками:
– Не знаю! – выдавила, потопав ногами.
Пастатов сел на повозку, скорей
– Но! Но! – закричал на коней
Как он увидел Мудрецовых усадьбу:
– Боже! Где? Любовь. Дети. Свадьба!
Куда, в один миг, все исчезло?
Ведь виновно не мое заточение в манеже?!
Это наверняка, я виноват!-
Взяв крепче ухват.
Во дворе стоял служивый Кулич,
Весь в шрамах, кстати, на лице в десяток увечий.
Пастатов слетел с повозки, весь в снегу,
Куличу пришлось повозку, догонять на ходу.
Пастатов в дом влетел.
Ох, как он, мужа у Светланы, видеть не хотел.
– Здравствуйте, – сказал он.
– Приветствую, – ответил в унисон
При вида мужа Светланы,
И Дяди своего, и «рухнули ставни»
– Дядюшка, как она?
И где вообще, Света!?-
Дядя обнял Пастатова, поцеловал:
– При таких делах: наша встреча состоялась. Не знал…
Пойдем же, племянник, провожу
Где Светлана. Вроде как предалась сну. –
Тот последовал за ним.
Открыл рот, как только, Светлану увидел Вадим.
В комнате были все Мудрецовы,
Пастатов был словно подкован,
Но бросился, скорей! Светлану обнять,
Мудрецовы ни чего не могут понять…
– Вадим Вадимович..? Вы чего? К чему объятия, эти? -
Мертвое лицо, оказалось у Светы.
– Я…. Хотел бы…. Чтоб нас оставили наедине…
За одним, посмотрю, что за болезнь…. Держите вы в себе.
– Вадим Вадимович, все ушли…
Умирающей даме, все ж, расскажи.
– Боль, боль! Я жил весь год
И все так получилось…. Вот:
Я смог, только так, поговорить
Только так, не более вас любить.
Когда я вас впервые встретил,
Тогда еще было далеко до лета
И приезжал я, во второй раз
Без дяди, увидеть лишь ваших глаз,
Я не хотел искать его здесь…
Ложь была во мне, она во всяком человеке есть,
Я видел ужасный, долгий сон…
– Боже, Вадим. Вы влюблен.
– Все лето вы к нам приезжали,
А я сидел в калитке. – А чего же, вы ждали?
– А ничего я не ждал,
Я просто умирал.
И все хотелось мне, с вами поговорить,
А более того: вас любить…
Но вы женою будете теперь,
И тогда осталось, уйти мне за дверь.
О, боже! Вы бы только знали,
Как мы долго страдали…
– Я…. Я была, влюблена…