Примерно так Лю Дзы и сказал однажды в порыве откровенности:
– Слышал я от купцов, на далеких южных островах живут синекожие люди с собачьими хвостами.
– Все может быть, – уклончиво ответила Татьяна.
– Тогда наверняка где-то и среброглазые водятся? – и подмигнул эдак лукаво. – Ничего такого ты на Небесах не слышала, сестренка Тьян Ню? Может, в тайных книгах Девяти Небес чего вычитала, нет?
– Я в основном по персикам знаток, – усмехнулась в ответ Таня.
– По персикам бессмертия, конечно? – с притворно серьезной миной уточнил мятежник. – Которые здесь у нас не водятся, верно я понимаю?
– Именно, предводитель Лю.
– Я так и подумал отчего-то.
Казалось, они понимают друг друга без слов. А еще Татьяне понравилось имя, которое ей дал Лю Дзы. Оно переводилось очень даже просто – небесная дева. Чтобы ни у кого никаких лишних вопросов не возникало.
И тут к интересному разговору присоединился братец Синь, который гнул свою политическую линию.
– Нам нужно настоящее знамя, – сказал он и посмотрел на Татьяну со значением.
Командир Лю скорчил страшную рожу и зашипел на соратника, дескать, думай, что и кому говоришь, стратег недоделанный! Но тот отмахнулся веером и продолжил агитацию:
– Брат Лю, вот уже полгода минуло с тех пор, как мы подняли восстание против тирана. По всему уезду сотни молодцов готовы прийти под твои знамена…
– Я знаю, – буркнул Лю.
– …И что ты им покажешь? Рваную тряпку?
– Да знаю я! – рыкнул командир. – Я же говорил тебе – еще не время!
– Время, – веско ответил стратег. – Урожай собран. Знак Небес, которого ты ждал… – и поклонился Тьян Ню. – Если она не знак, тогда чего тебе еще? Хочешь, чтобы Яшмовый Владыка лично спустился к тебе и подтолкнул? Если небесная дева окажет нам честь и своими руками сошьет для нас Знамя Небес, кто посмеет встать у нас на пути?
Шить Татьяна умела, но к красному знамени, а именно такой цвет выбрали для себя повстанцы, у нее душа не лежала.
Лю почесал и без того лохматый затылок и хмыкнул. А потом отпихнул стратега, недвусмысленно намекая, что такие вопросы ему с небесной девой надо бы лично обсудить. Наедине!
– А вообще, знаешь, он прав, сестренка, – вздохнул Лю, когда Цзи Синь, выразительно поглядывая через плечо, наконец-то отошел и принял созерцательную позу. – Пора прекращать с разбоем. Мы тут, понимаешь, собрались не ради пары мешков риса и куска шелка.
– А какая же цель у тебя, братец Лю? – спросила Татьяна, чувствуя, что шить знамя ей все-таки придется.
– Как это – какая? – слегка удивился мятежник. – Великий человек должен править миром! Как думаешь, выйдет из меня император? – и непочтительно заржал. Но глаза у него оставались непривычно серьезными.
Небесная дева искренне восхитилась мощью замысла и широтой замаха. Вот это по-нашему! Но решила кое-что уточнить практически в корыстных целях:
– А сейчас какой император правит?
Ей до зуда в языке хотелось наконец точно определиться с датами. Во времена какой династии их с Люсей затащили папочкины рыбки-то?
– В Санъяне уже второй год сидит мелкий слизняк Эр-ши, – ответил Лю Дзы так запросто, словно совсем-совсем не удивился тому, что на Небесах не в курсе, кто правит Поднебесной. – Конечно, он не такой кровопийца, как покойный Цинь Шихуанди, но и шагу ступить не может без приказа жирного хряка Чжао Гао. Вот и выходит, что Цинь правит евнух. Это, сестренка, совсем невесело. Я, кстати, не один такой умник. Вот Сян Лян из Чу, тот вообще уже войско собрал. Сама понимаешь, у нас тут, в уезде Пэй, возможностей поменьше, но и отставать не след! А то Цинь разобьют без меня, и как же я тогда стану императором? – и снова весело подмигнул, вернувшись к легкомысленной манере беседовать с небесными посланницами.
В голове у Татьяны что-то щелкнуло, и мозаика сложилась целиком. Династия Цинь, провинция Пэй, евнух Чжао Гао, княжество Чу… Не зря, ох не зря папенька настоял на чтении «Исторических записок» Сыма Цяня, которые он сам и перевел, да опубликовать не успел. Вот ведь судьба-злодейка! Правда, давно это было, многое забылось, но самое главное Татьяна Орловская запомнила крепко-накрепко.
– Так, значит, это ты тот доблестный воин, который отпустил несчастных строителей усыпальницы? – спросила она осторожно, пока еще не веря до конца в свою догадку, и на всякий случай, добавила: – На Небесах известен этот подвиг во имя милосердия.