Но римляне не смеялись; маленькие смуглые люди исподлобья смотрели на нас, как бы говоря, что они никакого внимания не обращают на наши насмешки.
В эту минуту воины Кереторикса спешились и приблизились ко мне. Один из них сказал мне:
— Мы приготовились сделать то, чего не делалось ещё никогда в Галлии. Но ведь у галлов никогда не бывало причин бросать своего начальника. Мы не знали, до какой степени Кереторикс подл и преступен. Ведь это он ночью, в твоё отсутствие, попытался вломиться к тебе в деревню и похитить Негалену. Ты видишь Поредоракса? Это Кереторикс плетью исполосовал ему плечи за то, что этот честный человек осмелился сказать ему, что поступать так подло, и пригрозил выдать его. Он уверяет, что в Риме так обращаются с непослушными рабами. Неужели он ставит нас на одну доску с продажными рабами? Мы благородного происхождения, и кровь наша может быть пролита только от неприятельского оружия, а не под розгами... Ведь мы силой притащили нашего начальника на поле брани... Ты, может быть, думаешь, что серьёзная рана заставила его удалиться с поля битвы? Нет, он получил простую царапину, которой не заметила бы девчонка! Нам стыдно за него. Если мы будем идти за ним, то дойдём до преступления. Мы отказываемся от него и просим тебя принять наши услуги.
Они сорвали и побросали значки своего господина. Правой рукой я прикоснулся к рукоятям их мечей, и они заняли место между моими воинами.
Битва снова началась. Римский легион стремительно напал на нас; мы встретили его остриями наших мечей и откинули первые ряды. Вдруг с левой стороны мы услыхали сильный шум.
Другое галльское крыло было разбито и разогнано. Мы видели беглецов, которые просили, молили, бросали оружие, топтали знамёна и бросались, как перепуганное стадо баранов. Убегая в горы, они рассыпались по долине, преследуемые римской конницей.
Наши ряды тоже немного пошатнулись.
— Спасайся, кто может, — послышался вдруг из леса какой-то громкий голос. Не голос ли Кереторикса?
Тут люди, в крови которых не было ничего воинственного, побежали во все стороны.
Мы же, как настоящие воины, стянулись все вместе и стояли лицом к врагу. Главная опасность заключалась в том, чтобы нас не отрезали от горы Люкотиц. Мы тихо двигались к ней, получая и нанося удары. Был один такой миг, когда римляне чуть не схватили Амбиоригу, но воины её отца, как буйволы ринулись на выручку ей и отбили.
Удар копьём попал прямо в грудь Камулогену; он упал и был раздавлен отступавшими и не заметившими его галлами.
Силы наши истощились, мечи изломались, а между тем нам приходилось каждому бороться против десяти римлян. Мы гибли. За нами в лесу послышался топот бежавших людей. Неужели с тыла на нас бежали римляне или изменники?
Амбиорига сказала мне:
— Ты сейчас же заколи меня, чтобы я живой не досталась в руки римлян... или их друзей.
В это время послышались римские трубы, и из леса показался римский легион, который должен был закончить сражение.
В эту минуту я позавидовал тем из своих товарищей, которые пали на склонах Герговии с победными криками и, умирая, видели бегство римских легионов.
Амбиорига подала мне свой меч и сказала:
— Пора! Рази не колеблясь! Блаженство, о котором мы с тобой мечтали, осуществится только на небесах: там мы соединимся навеки. Рази!
Она вытянула шею.
— Слушай и смотри! — сказал я ей.
По долине скакал всадник, окружённый блестящей свитой. Это был правая рука Цезаря Лабиен. Его громкий голос покрыл голоса живых и умирающих.
— Велите трубить отступление! Завтра рано утром мы должны выступить в поход, чтобы скорее соединиться с Цезарем.
Трубы звонко затрубили. Римляне со всех холмов спустились в долину... Мы вздохнули свободнее...
X. Ночь на Люкотице
Вскоре в римском лагере запылали огни и вокруг костров раздались весёлые песни.
Мы же на горе Люкотиц провели печальную ночь под звёздным и холодным небом. Мы умирали и с голоду, и ещё более от усталости; нас подавляло горе, что мы потеряли такое множество храбрых воинов и нашего предводителя Камулогена, оставшегося без погребения. Постелью нам служила земля, напитанная дождём. Дрожа от холода, мы боялись развести огонь из опасения привлечь к себе римлян.
Но наши силы ежеминутно увеличивались возвращавшимися беглецами. Избежав мечей конницы, они возвращались к нам по разным тропинкам, утомлённые, окровавленные, изорванные, в виде жалких остатков войска, которое на одну минуту было победителем.
Но мало-помалу горячая галльская кровь дала о себе знать, как и природная галльская живость.