Речь была встречена рукоплесканиями.
— Этим единственным вождём должен быть ты, сын Кельтила! Выбор, сделанный народом, утверждён богами, даровавшими победу. Веди нас к другим победам!
Но эдуйская гордость возмущалась. Несмотря на существующий между ними разлад, они сплачивались, чтобы низвергнуть главенство Верцингеторикса.
С площадки мы видели население Бибракты, собравшееся вокруг храма и едва сдерживаемое цепью войска. Эти люди не могли слышать того, что говорилось, но видели, что мы о чём-то спорили. Они понимали, что на совещании терялось попусту время.
Народ терял терпение, и скоро раздались крики:
— Нам нужен только один вождь!.. Верцингеторикс!.. Герговия!.. Герговия!..
Тут встал Литавик и сказал:
— Раз совет не может прийти к соглашению, то обратимся к народу. Таков галльский закон.
Но старейшины восстали против этого.
Вдруг народный голос послышался громче прежнего. Войска не могли устоять против натиска народа, прорвавшего цепь и бросившегося к нам со всех сторон.
— Дело Галлии одно, и вождь должен быть один! Верцингеторикс!
Эдуйские начальники слова не могли сказать: лишь только кто-нибудь из них вставал, возобновлялись крики:
— Сына Кельтила! Верцингеторикса!
В конце концов они должны были согласиться.
— Слава! — крикнула толпа. — Но надо, чтобы наши начальники дали Верцингеториксу заложников. Не доверяй им, сын Кельтила!
Так как начальники колебались, то полетели камни. Им снова пришлось уступить.
Верцингеторикс встал. Он поблагодарил совет и народ и предупредил их, что может быть потребуются крупные жертвы. Готовы ли они, чтобы заставить Цезаря голодать, последовать примеру битуригов и сжечь хлеб, деревни и города, которые нельзя будет защищать?
— Да, да! — кричал народ. — Наше имущество, наша жизнь, всё принадлежит тебе: только бы прогнать римлян!
Вечером, когда мы стали лагерем в долине, мы увидели по хребту горы Бибракты целый ряд огоньков. Самые бедные селяне поставили в окнах своих лачуг по горевшей лампаде.
XII. Германцы
Цезарь и Лабиен были совершенно отрезаны восстанием всех соседних народов. Из громадной Галлии, на завоевание которой они употребили семь лет, у них остался только клочок, занятый их лагерем. Из страны эдуев они не могли получить ни мешка ржи, а из римской провинции ни единого новобранца. Лошадей у них было очень мало, тогда как у Верцингеторикса было в руках пятнадцать тысяч всадников, самых первых храбрецов Галлии.
Тут Цезарю пришла в голову самая злодейская мысль. К тем же самым разбитым им германским народам, у которых он сжигал все до последней хижины, он разослал послов с поручением нанимать конные отряды.
А он ещё хвалился, что спас Галлию от германского нашествия! Теперь он сам создавал это нашествие.
Германцы эти — народ совсем бездушный. Как бы вы их не оскорбили, при виде золота и добычи они забывают всё. Там были люди с незажившими ещё рубцами на лицах, нанесёнными римскими мечами, но Цезарь пообещал им дать плодородные земли в Галлии, и они тотчас же выступили в поход. Они до такой степени жадны, что раз, призванные Цезарем, набросились на его же лагерь, который и разграбили. Они готовы были бы ограбить родного отца.
Трудно представить себе воинов более жалкого вида, несмотря на их большой рост и сильное телосложение. Они дома живут весьма бедно и даже по самому страшному холоду ходят почти нагишом, потому что у них нет ни ткачей, ни шерстобитов. Они носят на плечах звериные шкуры и почти ничего более, так как ноги их едва прикрыты грубыми холщовыми штанами.