Постепенно нагоняя по скорости свой хвост, я стал полностью выходить и с размаха вгонять член обратно, как приятно колечко растягивалось под напором головки, обхватывая тугими мышцами. Птичка уже пела песни, я чувствовал ее удовольствие, ей нравились все мои действия, добавляя наслаждения и мне. Трахать ее в задницу всегда было особым смаком, но когда и ей было приятно, оказалось совсем за гранью. Я впивался пальцами в ее бедра, все яростнее и яростнее вбиваясь в нее. Когда я начал чувствовать приближение ее оргазма, я сбавил темп, раздался отчаянный стон.
- Имя, женщина, назови мое имя, - прорычал я.
- Пожалуйста, прошу, я все, пожалуйста, немного…, - она бормотала, пытаясь прижаться ко мне сильнее.
Казалось она лишиться чувств, если я не продолжу. Я полностью остановился, вжавшись в ее ягодицы, наклонился к ушку и прошептал:
- Назови моё имя, сладкая. Назови и я продолжу, ну же, - подстегнул ее шлепком по бедру.
- Фелисах, пожалуйста, Фелисах, еще прошу, - на последних словах она уже кричала.
Сознание отключилось, остался только голый инстинкт, наполнить свою женщину, пометить своим запахом и семенем. Я зарычал от слепящего наслаждения, врываясь в нее, трахал уже не боясь причинить боль. Она закричала и забилась в конвульсиях подо мной, обе дырочки сокращались в унисон, сжимая мой член и хвост, в глазах потемнело и я начал кончать, вбиваясь в ее задницу. Никогда не испытывал подобного раньше.
Она лежала на моей груди, пытаясь собрать все мысли воедино, я чувствовал, как ее переполняют эмоции и пытался вспомнить, когда полюбил ее. Может когда увидел юную девочку первый раз, в милой, детской ночнушке с рюшами, испуганной и растеренной. Или когда, не смотря на подавляющую ауру моей тюрьмы, она стала сопротивляться. А может, когда понял, что она не пытается утолить свой сексуальный голод вне этих стен, пожалуй это было первый раз за все мое время здесь. Или когда уловил в ее эмоциях сочувствие и к кому, ко мне. Чистая и душой и телом, она постепенно вытеснила своим светом темноту из моей души, и прорастила цветок нежности и любви.
Нет, я не знал, когда полюбил ее, но точно знал, что с каждым возращением люблю все сильнее. Ни голод, ни свобода, ни даже месть уже были не важны. Да, полуночный демон закрытого мира, древнейший кошмар – полюбил смертную и теперь отпустит и спасет ее, ценой своей жизни. Внезапно браслеты на руках начали проявлятся. Что ж, приказ отдан: или убей или умри. Множество раз он выбирал чужие жизни, но не сейчас. Я аккуратно встал, положив ее на кровать, легкий поцелуй в губы, последний раз вдохнуть ее запах:
- Я отпускаю тебя, навсегда. Уходи, немедленно. - Боль прострелила запястья, огненными плетями распространившись по телу, меня выгнуло.
*******************
Всего полгода назад, я была счастлива. Дружная семья, хороший достаток, друзья и даже жених, успевший украсть первый поцелуй. Моя семья выращивала экзотические цветы и пряности, отец сам спроэктировал теплицу. Все юноши в нашем городе пытались удивить свою возлюбленную нашими букетами, ни одна свадьба не обходилась без наших лепестков, а самая известная таверна скупала почти все наши пряности.
Пришло время отнести некоторые травки господину Колушу, хозяину таверны, матушка перемолола высушенные растения, аккуратно ссыпала в холщевый мешочек, передала мне в руки. Все было как обычно. Как всегда, я прошла до конца улицы, вошла в таверну и лавируя между столами, направилась к стойке, где стоял господин Колуш. Я не обратила внимания на подвыпившую компанию во главе с молодым магом, зато они увидели меня.
Маг решил развлечься за мой счет, извернувшись, когда я проходила мимо, ухватил за руку и с размаха усадил на колени, попутно порвав блузу на груди. От шока я даже не соображала, что делаю, прикрыла руками грудь, бросив в него мешочки со специями. Видимо от неожиданности, что вместо голой груди ему в глаза что то полетело, гаденыш смагичил и взорвал специи, теперь закашляли и замахали руками все. А я попытавшись встать, заехала локтем ему в нос и опрокинула стул, на котром он сидел, кубарем перекатившись магеныш свалился под ноги своим же собутыльникам, котрые с размаху опрокинули на него остатки еды и выпивки. От его вида таверна грохнула смехом, этого унижения «господин» маг не простил именно мне, считая почему-то виновной.