Я с сожалением посмотрел на грязную обувь. Потом на лестницу, укрытую ковром, потом снова на сапоги. Чего уж теперь — натопчем. Кто им виноват, что развели в прихожей красоту. Она на то и прихожая, чтобы плевать, сморкаться и грязь об ступеньки счищать.
Поднявшись наверх, я без туда обнаружил искомую дверь. Замер в нерешительности, пытаясь собраться с мыслями.
— Да входите уже, — послышался раздраженный голос. — Или на старом континенте принято по долгу расшаркиваться? Я слишком стар, чтобы тратить время на подобную чепуху.
На счет возраста старичок загнул. Да, кожа была морщиниста и суха, а волосы изрядно побиты сединой, но двигался он весьма живо: сам достал чашки с верхнего шкафа, ловко распечатал упаковку с набором свежих печений и заварил чаю.
— Я еще прошлый раз заметил, что кофе вам не по нраву, — прокомментировал он свои действия.
— Слишком резкий вкус… никак не привыкну.
— О, поверьте, даже не стоит пытаться. Модные веяния не несут никакой пользы для здоровья. Взять, к примеру дамские сигареты с фильтром, что рекламируются на каждом углу. «Мы избавим ваши легкие от черноты», — говорят они. Что, серьезно? Кусок гофрированной бумаги способен очистить табачный дым? Какая несусветная чушь… Единственное, что избавит легкие от болезни — это чистый воздух, другого не дано. Но современные барышни столь легко ведутся на красивые слова. Они и во времена моей молодости страдали подобным недугом, — тут старик хитро подмигнул, — а уж во времена нынешние, так и подавно. Везде лезут со своей эмансипацией, на каждом углу кричат о равных правах, а у самих мозгов не хватает понять, что сигаретный фильтр — обман. Очередная уловка фабрикантов, чтобы побольше продать.
Старичок поднес к губам чашку и, зажмурившись от удовольствия, сделал глоток.
— Но если кофе вредно, почему сами пьете? — задался я вполне резонным вопросом.
— Людям свойственны слабости. Порою они мешают и вредят, а порою способны скрасить часы одиночества. Сами поймете, когда доживете до моего возраста.
Нет уж, спасибо… Я планировал раньше умереть. Не хотелось превратиться в старую развалину, пускающую сопли и прудящую в собственные портки. Сорок лет — срок вполне достаточный, чтобы насладиться всеми прелестями жизни, а дальше начиналось дожитие — в мире, где старикам не место.
— Признаться, я вас ждал. На прошлой неделе заглянул в гости один наш общий знакомый: Колми — его фамилия… инспектор Густав Колми. Вижу, вы не удивлены, молодой человек.
— Инспектор крайне дотошен в работе.
— О-о, кому как не мне об этом знать, — старик зашелся в каркающем смехе. — Он был моим студентом в институте.
— Вы его учили?
— Учил, громко сказано. Уже тогда Колми представлял из себя несносного выскочку, полагающего, что правила писаны для других. А еще он считал себя самым умным на потоке, поэтому прогуливал занятия, спорил на лекциях и допускал непозволительные обороты речи при личном общении. Хам и наглец.
— И зачем же он к вам пришёл?
— Узнать при каких обстоятельствах произошло наше знакомство. Не было ли в нем чего-нибудь… необычного.
— А оно было?
Старик вновь разразился кашляющим смехом. После чего был вынужден взять салфетку и вытереть влажные губы.
— Предлагаю покончить с обсуждениями моего бывшего ученика и перейти к главному — цели вашего визита.
— Нет особой цели, просто…
— Просто перестаньте морочить голову и скажите прямо — зачем пришли? — голос Женевье вдруг стал резким и уверенным. Но больше всего поразили глаза: до того времени казавшиеся водянистыми, они приобрели необычайную ясность, наполненную отблеском холодной стали.
— Мне нужна информация.
— Вот так бы сразу, — голос старика расслабился, приобретя былую мягкость. Словно старый кот спрятал когти, превратившись в прежнего мурлыку. — И какого рода информация вас интересует?
— Мне нужен список пассажиров «Оливковой ветви» — судна, арестованного на прошлой неделе.
— Две недели назад, если быть точным, — поправил старик.
— Так вы в курсе?
— За кого вы меня принимаете, молодой человек? Конечно же я в курсе. После нашей последней встречи навел справки через знакомых, и кое-что узнал про одного юношу и корабль, на котором тот приплыл.
Ох и не понравился мне этот прищур. И без того морщинистое лицо приобрело дополнительные складки. Сразу стало видно, что передо мною сидел не страдающий от безделья старик, а настоящий дознаватель. Я навидался их за прошлую жизнь, и мог отличить по повадкам, как бывалый охотник одного хищника от другого. Не знаю в каких частях сей полковник служил, но уж точно не в действующей армии. Слишком хитрожопый для вояки.