Поочередно поминая шантру и осьмипалых демонов, я одолел замок. Потянув за ручку, аккуратно высунул нос наружу. После прошедшего дождя поверхность крыши была усеяна лужами, в скудном освещении больше похожими на маслянистые пятна.
Прямо по курсу горела полноводная река — Центральный проспект, значит слева по борту находилась старая часть города и апартаменты певички. Туда и дорога.
Тьма — большой друг вора, но лишь при условии, что ты хорошо знаком с местностью, в противном случае жди неприятных сюрпризов. Вроде торчащего кончика трубы, укрытого конусной шляпкой на манер гриба. Я споткнулся и упал на влажную после дождя поверхность. Долго валялся на боку, поминая хитромудрых строителей и одного невнимательного воришку.
Хорошо, что слушателей вокруг не оказалось. Женевье предупреждал об охранниках на крыше, но за все время пути мне не встретилось ни единой живой души: то ли инспектор ошибся, то случившийся аврал привлек все имеющиеся силы. Лишь одни треклятые грибки торчали из крыши.
Достигнув края, я перегнулся через бортик и, мать честная… в животе моментально запорхали бабочки. Раньше никогда не боялся высоты. Бывало, в Ровенске забирался на крышу самого высокого здания — местного храма. Болтал голыми пятками и грыз яблоко, любуясь панорамой города. Без страха карабкался на грот-мачту и бегал по рее в непогоду, а тут вдруг проняло. Да так, что отпрянул назад, с трудом переводя дыхание. Редкие прохожие казались внизу муравьями, а земля… земля была так далеко. Потребовалось немало усилий, чтобы заставить себя подойти к краю и вновь глянуть вниз.
Апартаменты Адель были вторыми, если считать с краю. А вон и балкон, именуемый смотровой площадкой. В живую он выглядел гораздо больше, чем на потертой от времени бумаге.
Вижу стереоскоп на высоких перила и корзины с цветами. Вся поверхность балкона была усыпана ими — настоящая клумба. Что и говорить, баловали поклонники певичку.
Площадка внизу не казалось столь уж далекой в отличии от укрытой тенями земли, поэтому я без страха перелез через бортик и начал спуск. Ребристая поверхность фасада складывалась в удобную лесенку, и все, что оставалось — не терять концентрации. Перебирать конечностями, словно гигантскому пауку, ползущему к жертве.
Когда ноздри защекотал яркий аромат соцветий, я понял, что достиг цели. Отодвинул носком мешающую ступить корзинку — та покачнулась и завалилась на бок, рассыпав содержимое.
Пока одни дарили шоколад и шампанское, другие баловали ювелирными изделиями. Я вдруг почувствовал небывалый азарт, словно завзятый рыбак во время поклевки. Это же сколько у нее воздыхателей? Богатых, способных раскошелится на более серьезные вещицы, а не мелочёвку вроде корзин с цветами. Женевье рекомендовал обчистить апартаменты… ну что ж, с превеликим удовольствием.
Балконная дверь оказалась приоткрыта, поэтому я без труда проник внутрь. Огляделся, прикидывая предстоящий фронт работы. Пожалуй, стоит начать со спальни. Представительницы слабого полу обыкновенно не страдали разнообразием, пряча наличность под матрас, а золото и камни в прикроватной тумбочке.
Случай с Адель оказался сложнее… От вида вмонтированной в стену дверцы руки сами собой опустились. Спрашивается, нахрена давать кучу информации, умолчав о самом главном — о сейфе. Или под расплывчатым вопросом «умеешь вскрывать замки» подразумевалось и это?
Нет, не умею… Проще выколупать металлический ящик из стены и забрать с собою, чем крутить колесики, в слепой надежде угадать комбинацию.
Сроду в Ровенске сейфов не водилось, потому и не возникало нужды вникать в их устройство. Даже в столичном Лядово несгораемые шкафы считались за великую редкость. А тут даже не финансовое учреждение, всего лишь гостиничный номер…
Прибывая в растерянности, я провел пальцами по контуру, пытаясь определить размеры. О том, чтобы долбить кирпичные стены, речи не шло. Проще было проорать, извещая охрану о своем присутствии.
Ну что ж, если нет возможности добраться до содержимого сейфа, обчистим остальное.
Первой жертвой была выбрана прикроватная тумбочка. Я отодвинул верхний ящик и… матушки-батюшки, до чего же прекрасный вид — внутренности оказались забиты украшениями. Они свалялись в один сплошной ком из золота, серебра и каменьев. Так сразу не разберешь, где заканчивалось одно ожерелье и начиналось другое.
Получается, вот она — другая часть подарков: дорогих, и потому удостоившихся более завидной судьбы, чем быть выставленными на улицу. Сколько же здесь всего? Я не стал разбираться в спутавшихся меж собой украшениях, сгреб в кучу и бросил в распахнутый зев сумки. Провел ладонью по дну, выскребая остатки.