Сквозь замочную скважину доносился пьяный лепет барона, перемежаемый стуком костей, то и дело бросаемых на поверхность столешницы. Яруш все больше молчал, лишь изредка издавая звуки удивления или восторга. Я начал скучать, и уже было решил податься обратно, как вдруг:
— … Печать Джа.
Послышалось или барон сказал про…
— Простите господин, но я не верю. Слишком редкая вещица для наших земель, — судя по тону сказанного, Яруш тоже сомневался.
— Для ваших земель может и редкая, а там куда мы плывем, дело обычное. Хочешь глянуть одним глазком?
— Не смею просить.
Барон издал довольное фырканье, словно лошадь увидевшая лохань овса. Послышались шорохи… Неужели действительно, Печать Джа?! Я приложил глаз к замочной скважине, пытаясь разглядеть происходящее внутри. Бесполезно, слабые отсветы лампы позволили увидеть лишь гуляющие тени по стенам каюты.
Постукивание, шум отодвигаемого саквояжа, щелчок, а следом разочарованный вздох Яруша.
— Я-то думал, он светится.
Дудиков аж всхрапнул от удовольствия.
— Экая деревенщина, кто же тебе Печать Джа в чистом виде хранить будет. Слышал про божественное проклятие?
— Разъедающее кожу и превращающее внутренности в кисель?
— Это все слухи, меньше глупцов слушай… Кожу не разъедает, вместо этого появляются шелушащиеся пятна, знаешь, как у людей, обгоревших на солнце. Постоянно тошнит, волосы вылазят, а есть и такие у которых глаза лопаются.
— Прямо лопаются!?
— Ну лично не видел, — после небольшой запинки признался барон, — знающие люди говорят, что вытекают.
— Страх-то какой… А то что мы сейчас рядом сидим, ничего не будет?
— Вот для этого и нужен защитный кожух, сделанный из специально материала. Хочешь посмотреть, что внутри?
Я буквально кожей ощутил бурю эмоций, охватившую Яруша. Он и боялся, и желал краешком глаза взглянуть на запретную вещицу, овеянную мифами и легендами.
Барон это тоже понял, поэтому загоготал во всю глотку, а отсмеявшись, довольно произнес:
— Не переживай, если глянуть по-быстрому, ничего не случится. Печать проклятия ложиться только на жадных людей: кто глаз от красоты отвести не может, пялясь часами, и кто на богохульство решится, прикоснувшись к священной реликвии голыми руками. Готов?
— Я… я не знаю, — залепетал перепуганный смотровой.
Шорох, а после раздался восхищенный вздох, лучше всяких слов говорящий об увиденном. Как же мне хотелось лицезреть божественное чудо, хотя бы краешком глаза, но увы, одни лишь тени, трепещущие в свете лампы.
От напряжения выступили слезы. И без того мутная картинка подернулась рябью, но я продолжал вглядываться в темноту, надеясь увидеть отблески мистического пламени. И вдруг хлопок! Резкий и громкий, словно некто раздраженный захлопнул крышку ларца. Я дернулся от неожиданности, едва не завалившись на пятую точку, а из-за двери послышался раздраженный голос барона:
— Кому сказано — не трогать!
— Но оно же такое красивое…
— Знаю, потому и предупреждал. Ты что же, жизни надумал лишиться, избрав наихудший из имеющихся способов?
Ярушу было плевать на собственное здоровье. Он словно не слышал сказанных слов, пролепетав заплетающемся языком:
— За одну частичку Печати Джа дают тысячу полновесных крон. Сколько здесь?!
— Здесь-то? Здесь три кило чистого веса. Достаточно, чтобы встретить безбедную старость. И еще детям твоим с внуками достанется.
— А можно еще глянуть, хотя бы разок, — Яруш заговорил быстро и торопливо, словно жаждущий напиться с дороги путник. Но воды так и не получил, ни капли.
Барон, пребывавший до того в благостном расположении духа, вдруг стал злым и раздраженным.
— На сегодня хватит!
— Господин, не смею о многом просить. Всего лишь приоткройте крышечку, на чуть-чуть.
— Пшел вон! Убирайся к шантру, песий сын! — хозяин каюты заорал так, что смолкли, стоявшие на юте матросы.
Устроенный его светлостью шум можно было списать на проявления горячечного бреда. Барон последние дни только и делал, что крепко пил. Блевал и снова пил, а потом выходил на палубу и начинал ругаться со всеми подряд. Особенно доставалось чайкам, облюбовавшим реи и гадившим на снующих внизу людей. Птицы они что — твари глупые, людской родословной не разумеют.
Пьяный барон снова бушевал — кажется, вахтенные, так и решили, поэтому не стали дергаться с проверкой. Я же нырнул в густую тень, сочтя за лучшее удалиться. Не стоит испытывать терпение госпожи удачи, она дама переменчивая, может и наказать.
Без происшествий добравшись до кубрика, свернулся клубком на тюфяке и попытался заснуть — какой там: мысли роились в голове, заставляя вертеться и крутиться. Старая солома колола бока, душа же ликовала и пела: Печать Джа… Печать Джа!!!