Сестра торопилась, но перед тем как выйти, она всё равно обняла меня и прошептала:
— Мои пять минут свободы вышли. Свобода могущественнее власти и желаннее богатства. Она сильнее гордыни. Ты сам так говорил.
Ребекка улыбнулась мне и бесшумно вышла в коридор.
Несколько секунд я смотрел на закрытую дверь. Наконец-то я поговорил с сестрой, пусть всего каких-то пять минут, но всё же. Она снова была той самой Ребеккой, какой я знал её в приюте. Ну… не совсем той.
В приюте она больше молчала и пугалась людей.
Сейчас же стала серьёзной, уверенной и осторожной. Но это ничего не меняло — Ребекка осталась Ребеккой. Вот что самое главное.
— Рэй?.. — тихо произнесли за спиной. — Неужели это, правда, твоя сестра?
Я обернулся.
Позади стояла Хлоя.
— Да, это моя сестра, — ответил я и быстро закрыл дверь на ключ.
Наблюдая за мной, Хлоя всё больше бледнела. От её прежней пылкости не осталось и следа.
— Твоя сестра говорила о каких-то Змеиных пещерах. Похоже, это что-то жуткое. Рэй, тебе надо подготовиться. Мне лучше уйти…
Я подошёл к девушке.
— Останься. Уйдёшь утром, перед рассветом. В это время охрана уже клюёт носом, да и горничных случайно не встретишь. Так будет безопаснее.
Это было нахальное враньё.
Ни охрану, ни горничных никто не отменял даже перед рассветом. Но желание, чтобы Хлоя осталась, было сильнее здравого смысла. Кто знает, может, я вообще из этих пещер не вернусь…
Хлоя подняла на меня глаза.
Моё намерение она распознала сразу.
— Хорошо, останусь, — ответила она дрогнувшим голосом.
Я привлёк её к себе.
— У тебя хорошо получилась девчонка из борделя. Даже Ребекка ничего не заподозрила. Может, попробуешь ещё раз? Котик, я вся горю… или что ты там говорила?
Я надеялся на продолжение, и мне пришлось нести всякую чушь, чтобы хоть как-то расслабить Хлою.
Правда, она даже не улыбнулась. Напряглась и сжалась в моих руках. По её телу пронеслась дрожь.
— Ты боишься? — спросил я шёпотом.
Хлоя покачала головой.
— Нет. Не боюсь. За себя я точно не боюсь, — твёрдо ответила она. — Мне за тебя страшно. Что с тобой будет, когда ты получишь последнюю Печать? В тебе слишком тёмная сила… тёмная…
Её взгляд стал до дрожи пронизывающим.
Она обняла меня за шею и прижалась всем телом. Я добрался до её пухлых губ почти сразу. Долго и жадно поцеловал.
В это время мои руки уже гуляли по изгибам её фигуры, ласкали сквозь тонкую ткань.
Пуговицы на платье были расстёгнуты в считанные мгновения, а воротник снова распахнут. Пара секунд — и упругая девичья грудь легла мне в ладони.
Роскошная нагота, ещё никем до этого не тронутая. Возбуждающе твёрдые соски и нежная мягкость.
Хлоя скомкала пальцами ткань рубашки на моих плечах и выдохнула что-то вроде «М-в-а-х-х-х». Мои губы коснулись её уха, спустились ниже, к шее и ключицам, пока не добрались до обнажённой груди.
Вот теперь девушка тихо застонала, выгнув спину.
— Рэ-эй…
Она запустила пальцы в мои волосы, прижалась плотнее. Потом её ладони скользнули к ремню моих брюк, стиснули застёжку в неуклюжей, но настойчивой попытке снять с меня штаны.
Оставив собственное раздевание на потом, я приступил к более важному. Принялся стягивать с Хлои платье: торопливо развязал ленты, расстегнул оставшиеся пуговицы, ослабил шнуровку на поясе.
Хлоя помогла мне, и вскоре платье было сброшено на пол, а потом — и всё остальное. Туфли, нижние юбки, чулки, бельё…
Я чуть отстранился, чтобы посмотреть на её наготу.
Рунная ведьма прикусила губу и сжала плечи от смущения. На её коже проступили мерцающие татуировки. Чуть видимые, пульсирующие в жарком ритме сердцебиения, но девушка уже не могла это контролировать.
Я смотрел на неё безотрывно.
На изящные линии рун и изгибы тела, ласкал взглядом широкие бёдра, тонкую талию, грудь, шею и волосы, рассыпавшиеся по голым плечам, таким хрупким и чуть острым.
В глотке уже давно пересохло, но я только сейчас это заметил… и сразу же забыл.
Приблизившись, я снова поцеловал Хлою, провёл ладонями по изгибу её спины и обхватил за ягодицы. Сжал пальцами гладкие упругие мышцы, одновременно оттесняя девушку к кровати, всё ближе и ближе.
От Хлои пахло цветами.
Аромат становился всё гуще и сносил разум, оставляя лишь чистое желание.