– …когда ты отправишь вестник Хэсау? – голос наставника звучал едва слышно.
– После первого спуска. Когда ты и твой… ученик, докажите, что чего – то стоите в катакомбах.
– Я уже ходил с тобой, Вэйлиент, – голос наставника похолодел.
– Пятнадцать? Двенадцать зим назад? Из которых десять ты трусливо просидел за хребтом, – Блау отхлебнул прямо из бутылки. – и тогда у тебя не тряслись руки.
Наставник налил себе полную пиалу.
– Это последний вечер, когда ты пьешь… С завтрашней зари возьмешь хоть каплю в рот – вылетишь из отряда.
– Я не пью! Мне что поклясться?
– Давно ли ты стал таким, Хо?
Они мерились взглядами пару мгновений – лица тонули в тени, освещенные редкими вспышками пламени, и Коста привычно притих, он до сих не разобрался в отношениях наставника и этого богатого сильного сира, первого наследника клана. Что связывало мастера и заклинателя тварей?
Первого среди равных в этом пределе, обладающего практически безграничной властью, если он находился под землей. Стоящий над тварями, породнившийся, властитель – так сказал старик Хо, но при этом, как будто будто дергая тварь за хвост, дразнил господина именем для ближнего круга – Вэй, и… тот позволял ему это.
– Где тот Хо, который влез по плетущемуся винограду на второй ярус, одолел два ската крыши, взломал защиту женского общежития в гареме градоправителя, чтобы что? – бородач усмехнулся. – Чтобы рисовать рассвет, потому что именно с этой точки высоты открывался прекрасный вид на город.
– Там был лучший свет, – проворчал мастер. – И только. И тот Хо давно сдох. И ты знаешь, где. А то что осталось, – наставник поднял вверх узловатые руки, все тут, но тут – он дотронулся до сердца, – пусто.
– Тебе столько же зим, сколько мне, пройдоха. Ты давно смотрелся в серебро?
Коста приоткрыл рот, не совладав с эмоциями. Косматый крепкий бородач Блау дышал силой и кудлатый наставник с морщинами на лице и почти полностью седой головой выглядел на десяток, а то и два старше.
– Вот к чему приводит отказ от силы рода, отсечение от алтаря и неспособность здраво взвешивать последствия.
– Заткнись, Вэй. Это ярмо на шее, – наставник потянулся к родовой печати на шее сира Блау, но так и не коснулся пальцами, – ты выбрал нести ярмо, я выбрал снять, выбрал…
– …рисовать, быть великим художником, и где ты сейчас Хо? Ты великий художник? Тебя знает вся Империя? Чего ты достиг? Что ты сделал за свою жизнь? Где твоя семья, Хо? Где твои дети? Где твои ученики? Где твои картины, скажи мне во имя Великого?! Вот твой выбор. Твой путь и твоя молитва, – пустая бутылка со звоном покатилась по столу в сторону наставника. – Ещё немного и станет поздно…
– Уже поздно, Вей. Мне осталось около десяти зим.
Коста притих на ступеньке, до боли обхватив колени руками. Вязкое молчание длилось несколько мгновений.
– Целители?
– Сказали – отказ не проходит даром, – мастер покорно вздохнул.
Десять зим? Как же так. Нет, наставник болел, но всегда говорил, что стоит только бросить пить!
– А теперь расскажи мне правду. Правду!! Что ты натворил на побережье, что и спустя четыре декады Вонги и Хэсау заваливают Главу вестниками? Ты знаешь, сколько я выслушал от отца?
– Вэй…
– Ты пересек Хребет, хотя не далее как десять зим назад кто-то клялся и божился Марой, что нога его никогда не ступит на землю прогнившего предела…
– Вэй…
– Что ты натворил, Хо? Что тебе пришлось бежать. Нарушить слово и даже прийти ко мне, просить защиты рода? Я хочу знать, во что ввязываюсь…
– Малец. Все из-за мальца, убьют его, разбирать не будут – ученик, наставник… – промычал мастер.
Коста возмущенно дернулся, чуть не вывалившись из тени на свет. Из-за него?! Из-за него?!
– Что. Ты. Натворил.
– Искра. Она вернулась.
Сир Блау выдохнул шумно и выругался так, что Коста замер, как мышь в углу, чтобы не пропустить ни слова и не привлечь внимание.
– Я пил, – продолжал неохотно пояснять мастер, – фениксы кончились, больше не наливали. Там куражились молодые Хэсау и Вонги, доходный дом на нейтральной земле, центральная стрела Форта.
– И?
– И… один из щенков Хэсау сказал, что платит сразу – за смешной рисунок Вонга. Нарисовать одного из Вонгов – получить сразу два феникса – отличная сделка, но… искра… вернулась.
– И ты нарисовал, – сир Блау протяжно присвистнул сквозь зубы.
Коста навострил уши. Ему Наставник рассказывал совсем другое по пути в Керн!
– Да. Нарисовал. Я сейчас… не контролирую дар, ты знаешь, – как будто в свою защиту виновато возразил Хо. – С искрой я вижу суть, и рисую суть… и молодой Вонг вышел… как живой. Всё, чего он хотел, желал, любил, жаждал… вся отвратительная суть, все это видно на картине. Хэсау убили его. Расчленили, – буднично поправился мастер Хо.