…орал, прыгая с корабля, что он не умеет плавать… хотя плавать он умел… чужие неловкие движения руками так слабо похожие на гребки, и он тонет, тонет… и сейчас он утонет снова…
…Нейер порыкивая, жрал кашу, загребая рукой из вонючей миски в трюме работорговцев…
…Аукцион… где его выставили на торги, как последнего раба… его — Фу!
…храм, свечи, печать Мастера, отрезанная голова Наставника, звезда наемниц… все смешалось в один круговорот и утащило его за собой…
Коста
…Он проснулся от взрыва, отголоски которого всё ещё звучали в его голове… взрыва, который они не смогли предотвратить, и слова — «предательство»…
Очнулся дома, в своей спальне, своей постели…небо — голубело за окном…
Он — жив! Он — жив! Немес хранит его, он — выбрался, он — смог!
Коста попытался сказать — «жив» и улыбнуться, но губы едва слушались… Он пошевелил пальцами и попытался поднять руку.
Тяжелая, почти неподъемная.
Потом попытался пошевелить ногами и встать, но… ноги не слушались. Он попытался ещё раз. И ещё… Рукой он откинул с себя покрывало.
Ноги — целые. Никаких ранений нет.
Он сжал зубы, ухватился за столбик, подтянулся, пытаясь встать, и кубарем свалился с кровати вниз, больно ударившись лицом об пол.
Больно было так, что из глаз почти посыпались искры, но… Он… он… он не чувствовал ног. Не чувствовал пальцев на ногах.
Коста лихорадочно протянул руку вниз — щупая, щипая…Удар… ещё удар рукой по ногам… ещё…
Он не чувствовал ниже пояса вообще ничего. Ничего!
Коста открыл рот — и заорал…
Алтарный зал рода Фу
Крики сливались.
Нейер уже не понимал, где он и кто. И как его зовут. Крики смешивались, и взлетали под купол зала, сила белым облаком обволакивала их, соединяя с алтарем.
Нейер орал до хрипа — на одной рваной ноте, слыша такой же полный ужаса крик с другой стороны.
Нейер орал, и его трясло так, что ладонь на алтаре дрожала и тряслась. Он неосознанно опустил руку вниз, в штаны, вынырнув из водоворота чужих воспоминаний.
… стазис… пол… всех заносят по одному… он лежит полностью обездвиженный под стазисом на лекарском столе, и целитель приближается к нему с грязными инструментами…
…ничего… это просто работа…это просто работа, парень, извини…
Женская половина дома Фу, четвертый закрытый ярус
Служанка пела себе под нос. Мурлыкала, втыкая иголку в ткань, тянула нить, расправляла рисунок, и удовлетворенно втыкала снова, уже совершенно точно уверенная, что успеет закончить задание Старшей леди Фу в срок. Вышивка выходила аккуратной, цветы нежными, шелковые нити переливались на свету.
Недаром все прочили ей путь вышивальщицы, но жизнь повернулась иначе. Кто знал, что муж, за которым она пришла в клан, умрет через три зимы? И она останется одна, вынужденная занять должность, которую не желал ни один из слуг? Одна, без семьи и детей, проводить дни и ночи, охраняя жену господина.
Но…
Она снова воткнула иголку в ткань и приподняла пяльца, любуясь созданным.
…зато у нее есть время заниматься вышивкой.
В комнате госпожи раздался стук, как будто-то что-то упало, а потом звякнуло стекло.
Опять разбила?
Служанка отложила вышивку на столик и, раздвинув первую ширму, прошла через коридор в спальню Младшей леди Фу.
В комнате было все как всегда — решетки на окнах, вещи на своих местах, полумрак. Госпожа не любила яркий свет, и потому слуги всегда держали шторы задернутыми.
Почти успокоенная, служанка подошла проверить столик у кровати — госпожа иногда буйствовала во сне, и в такие моменты могла смести разом все эликсиры на пол.
Младшая леди Фу спала. Тонкая рука покоилась на подушке. Все утренние фиалы стояли в ряд нетронутыми.
Тогда что упало?
Служанка нахмурилась, но прежде, чем успела сообразить — браслет на руке госпожи вспыхнул ярко, так ярко, что ослепило глаза, и комнату залил свет. Вспыхнул и тут же погас.
Тревога!!!
Она успела развернуться к двери, и даже сделала шаг, прежде, чем вспышка силы ударила её в спину, отбросив до двери, а потом ещё одна — и её вышвырнуло в коридор, как соломенную куклу… третий удар швырнул её, ударив стену, вместе со столиком. И она потеряла сознание.