Вода уже закипала, когда Черемош наконец справился со вторым сапогом и занялся похлебкой. Згур не без удовольствия уступил ему место у костра и прилег на траву, глядя в темнеющее вечернее небо. Пусть сын войта потрудится! С чернявым тоже хватало забот. Сапоги он, конечно, снимал сам, и за дровами ходить не отказывался, зато всячески искал приключений. В поход он отправился с полным вооружением, в кольчуге и даже шлеме, и Згур еле уговорил его снять всю эту тяжесть. Сам он тоже вооружился, но надевать бронь не стал - рано. Згур усмехнулся, вспомнив, как Черемош цокал языком, увидев его меч - настоящий, франкский, с клеймом в виде единорога. Меч ему подарил дядя Барсак - оружие было памятью о Великой Войне. У Черемоша меч оказался тоже неплох - алеманский, с золотой отделкой и цветными камнями на рукояти. И этим мечом сын войта в первый же день попытался разобраться с какими-то тремя бродягами, посмевшими не уступить им дорогу. За ними последовали двое ни в чем не повинных селян, чья телега застряла на перекрестке, затем - какой-то неосторожный дедич, бросивший, как показалось чернявому, удивленный взгляд на Уладу. Згуру не без труда удавалось сдерживать горячего парня. К его удивлению, дочь Ивора тоже не приветствовала этакую лихость и немало язвила по поводу "альбирства" своего поклонника.Вода кипела, Черемош, что-то отсчитывая на пальцах, кидал в котелок соль и остро пахнущие приправы, захваченные из тетушкиного дома, и Згур понял, что за ужин можно не беспокоиться. Улада присела поближе, поглядывая не без иронии на своего воздыхателя. Згур вновь отвернулся. Да, парня держат в черном теле, по крайней мере днем. Правда, вечером, когда Згур ложился спать, завернувшись в плащ, Черемош и Улада садились поближе к костру, накидывали на плечи покрывало и тихо о чем-то разговаривали. А может, и не только разговаривали, да не Згу-рово это дело. Места были спокойные, ночью можно не сторожить, так что спал он крепко, не прислушиваясь. А поутру все начиналось сызнова. Улада капризным тоном приказывала согреть ей воды для умывания, потом подать костяной гребень, дабы расчесать свои длинные светлые волосы, затем начиналась церемония надевания сапог...
- Готово! - удовлетворенно заметил Черемош, в очередной раз пробуя варево. - Згур, ты...
- Миску! - перебила Улада. - И ложку! Помыть не забудь!
Из общего котелка есть она категорически отказывалась. Миска, как и ложка у нее оказались серебряными, тонкой алеманской работы. Згур уже не удивлялся.
- Много не накладывай! - дочь Палатина наморщила свой длинный нос, недовольно глядя на дымящийся котелок. - Опять, наверно, пересолил?
- Я... - растерялся Черемош, и Згур не удержался от улыбки.
Похлебка оказалась превосходной, и Улада несколько оттаяла. Згур, дабы чем-то помочь приятелю, добровольно вызвался помыть котелок в ближайшем ручье. Когда он вернулся, девушка сидела у костра, внимательно разглядывая что-то на своей ладони.
- Комар, - сообщила она. - Уже второй. Наемник, а в другом месте мы стать не могли?
- Так здесь вода близко... - начал было Черемош, но длинный нос вновь дернулся.
- Миску помой! И ложку!
Черемош вздохнул и поплелся к ручью. Згур отошел в сторону - оставаться наедине с девицей он не любил.
- А ты не смей ухмыляться, наемник!
- Не смею, - сообщил Згур, не оборачиваясь. - Не смею, сиятельная.
- Думаешь, не вижу? Обернись, я с тобой разговариваю!
Пришлось обернуться и сделать шаг к костру. Улада медленно встала.
~ Ты много себе позволяешь, наемник! - Темные глаза смотрели строго, без улыбки. - Ты, кажется, забыл, кто мы и кто ты. Напомнить?
Надо было смолчать, но Згур не выдержал и улыбнулся:
- Напомни, сиятельная!
В темных глазах блеснул гнев.
- Я - дочь сиятельного Ивора, Великого Палатина Валинского и всей земли улебской, великого дедича и хозяина Дубеня. Черемош - сын тысяцкого и внук тясяцко-го, его предки - потомственные дедичи. А ты - наемник,
волотич из своего грязного болота, который хочет заработать горсть серебра. Ты понял?..
Слова били в лицо, словно пощечины. Згур закусил губы - так с ним никто еще не разговаривал. Волотич из грязного болота, вот, значит, как?
- Ты немного ошиблась, сиятельная, - медленно проговорил он, стараясь подавить гнев. - Сейчас мы все - беглецы и преступники. Но я - только наемник, который хочет заработать горсть серебра, а ты - дочь, посмевшая нарушить волю отца. Кстати, твой отец - тоже волотич из грязного болота. Волотич, изменивший Краю и служивший его врагам!
Девушка отшатнулась, полные губы побелели.
- Вот как ты заговорил, наемник! Ты лжешь, мой отец - не изменник, изменники вы - бунтовщики, посмевшие кусать руку, которая вас кормила! Мало вас вешали...
Згур закрыл глаза, чтобы не видеть ее лица. Внезапно показалось, что с ним говорит не широкоплечая девица с длинным носом, а тот, кого он никогда не видел, но неплохо знал - Ивор, сын Ивора, предатель и сын предателя. Мать Болот, хвала тебе, что меч лежит на траве и что перед ним -девушка...
- Поэтому помни свое место, наемник! Таких, как ты... Внезапно на душе полегчало. А он еще сомневался, мучился! Перед ним - враг, настоящий враг, такой же, как те, с кем скрестили клевцы отец и его друзья...
- Меч! Меч! Где меч?!
В первое мгновение Згур ничего не понял. Почему Черемош вернулся без миски с ложкой, отчего так отчаянно кричит, а главное - меч-то зачем? Улада, похоже, тоже растерялась, а чернявый уже бегал возле костра, наклоняясь и бестолково хлопая руками по траве. И тут послышался треск кустов, что-то темное показалось на тропинке...
- Меч! Згур, где меч?
Похоже, помыть посуду чернявому не дали. И тот, кто совершил это, сейчас ломился вслед за незадачливым посудомоем. Медведь! Огромный, темно-бурый, с сединой в густой шерсти...
- Меч! Ага, ну я тебе!
Чернявый нашел-таки меч, и тут только Згур опомнился. Меч? А почему бы не ложка? Против этакого зверя - все едино!
- Черемош, назад!
Испуганно вскрикнула Улада. А зверь был уже близко, маленькие глазки сверкали злобой, из пасти доносилось негромкое рычание. Згур успел удивиться что это так допекло зверюгу? Вроде не зима, когда с голодухи медведи лютовать начинают!