Лаэмиру было жаль прощаться с мечтой, и он был задумчив и молчалив, когда, сменившись, Преданные отправились в свои казармы. В честь праздника и у них тоже должен был состояться пир, и легионеры торопливо сбрасывали парадные бело-синие мундиры, облачаясь во что-нибудь, что не так жалко заляпать жиром или залить вином.
Именно в это время и зашел Мастер Оружия. На время празднества он замещал командира, ибо тот все эти дни должен был находиться подле отца, исполняя обязанности наследника Наместника.
- Ну, как настроение? – поинтересовался он с порога.
- Как всегда – отличное! – за всех ответил Доннар. Его поддержали нестройным гулом голосов.
- Тогда вот что… Наша когорта дежурит все новогодие на праздниках – каждый день, строго по жребию. Но кое-кто может заработать пару увольнительных как раз на эти дни.
- И что надо делать?
- Ничего особенного. Завтра – первый день начала турнира, он открывается большой меле*. Есть желающие принять участие? Вне зависимости от результатов, участники получают увольнительные. В случае проигрыша команды – по одному, в случае победы – по два, в любой день, на выбор.
(*Меле – групповая схватка либо двух команд, либо все против всех. В первом случае бой длится до того момента, когда станет заметно явное преимущество одной из команд. Во втором – пока в седле не останется только один победитель. В таких схватках часто могли убивать или калечить, не всегда случайно.)
- Как всегда – гости против хозяев? – со знанием дела кивнул весельчак и балагур Моретор, которого Лаэмир несколько дней назад невольно согнал с койки. Рыцарь с пониманием отнесся к тому, что младший брат хочет наследовать старшему, и спорить не стал.
- Да. Но, поскольку никто не мог предугадать, сколько рыцарей из числа приезжих согласятся участвовать в меле, и количество наших бойцов тоже не было известно до последнего момента. А теперь выяснилось, что в нашей команде не хватает участников, - Мастер Оружия прошелся между рядами коек. – Ну, кто захочет попробовать свои силы?
- Сколько надо копий? – с места поднялся рослый Доннар.
- Семь.
- Тогда запишите меня.
- И меня! – подпрыгнул Моретор.
- И меня, - встал еще один Преданный.
Лаэмира словно что-то толкнуло в спину, и юноша рванулся вперед:
- И я!
- Новичок? – Мастер Оружия смерил его оценивающим взглядом, с ног до головы, словно снимал мерку. – Отлично! Тогда отправляйтесь в оружейную и подберите себе уже сегодня подходящее оружие, а также проверьте свои доспехи. Понимаю, что вы таким образом опоздаете к началу пирушки, но зато в любом случае получите приглашение на большой пир, который состоится после турнира, и там наверстаете упущенное.
Пир! Послезавтра он будет сидеть за одним столом с девушкой, поразившей его воображение! Нет, конечно, рядового Преданного никто не усадит рядом с родственницей самого Наместника, но уже одно то, что она окажется так близко, того стоило.
На поместье-столицу спускался тихий весенний вечер. К ночи слегка похолодало, но, разгоряченный предстоящими событиями Лаэмир не чувствовал ничего. Оружия в запасниках когорты было более, чем достаточно – предполагалось, что у Преданных нет и не может быть личных вещей, что они пользуются лишь тем, что им выдают от щедрот Наместника. Поэтому они все всегда ходили в одинаковых мундирах, и даже нижние туники были сшиты на один фасон из одинаковой ткани, слабо различаясь только размерами. Впрочем, так было почти у всех легионеров. Например, конным ратникам никто не запрещал идти в бой в собственных доспехах, если они считали, что так им удобнее. И запасное оружие почти у всех было личным. Иное дело – Преданные. Присяга при вступлении в когорту представляла собой целый ритуал, когда неофит должен был раздеться догола и переступить символическую черту, преклоняя колени перед командиром, как бы оставляя за этой линией свою прошлую жизнь и отрекаясь от всего, кроме служения. Единственное, что Преданному разрешалось иметь личного – это был его скакун. Ведь настоящий рыцарь растит боевого коня с рождения, его тренируют особым образом, чтобы в бою двое как бы становились единым целым. Скакун, взятый «напрокат», таковым быть никак не мог.